Собака-попаданец

Пахло от него, как обычно от больных стариков, сквозь хорошую туалетную воду. Видно было, что уже болен и плохо соображает, но пока хорошо держится, не то, что на параде 7 ноября 1982 года. Обезболивающее так повлияло? Впрочем, неважно.

Я аккуратно вырвался из его рук, подошел к письменному столу и потянулся за карандашом. Алексей Сальников, который был охранником и помощником в бытовых мелочах для Брежнева, переглянулся с Генсеком и протянул мне карандаш со словами:

— Ну и зачем он тебе?

Я взял карандаш в пасть, чтобы писать, и вскочил на письменный стол к пачке чистой бумаги. Припал на передние лапы и коряво написал: "Моя кличка Ганс. БССР Минская о. Любанский р. д. Калиновка ул. Лесная 18. Иван Степанович хозяин". Порученец вытаращил глаза, оперся рукой на стол, чтобы не упасть, и подал лист Леониду Ильичу. Бровеносец надел очки и то подносил лист к глазам, то отдалял и спросил:

— Я что-то не понимаю, это что, собака написала? Почему, откуда он умеет писать, еще и свой адрес знает. Ничего не понимаю. А ты, Алеша, понимаешь?

— Если вы не поняли, как же я соображу? Ганс, давай все напиши, бумаги дам, сколько надо.

Этому Алеше было лет как мне перед смертью. Своему дряхлому подопечному годится только в сыновья. Сальников Алексей положил на стол один лист бумаги, рядом второй, и приставил стул. Я на него вскочил и сел, как обычная собака. Передние лапы на края листа бумаги, и начал писать текст: "Был человеком, после смерти стал собакой, сохранив память и личность. Мелешко Сергей Николаевич, 1964–2014. Я из будущего, которого быть не должно. Как так случилось — не знаю и не понимаю. Пытаюсь изменить историю".

— Что случилось там? Сегодня я должен был погибнуть? — пробормотал Леонид Ильич.

"Нет. Перелом ключицы. Не срослась. Протянули до 10.11.1982. Сейчас должны больше прожить: не получили перелом, не нужны обезболивающие". Я потянулся за другим листом, который тут же подсунул порученец. Тут же Генсек сказал:

— Ну спасибо вам, Сергей Николаевич. Откуда вы родом?

Я написал адрес, по которому жил в теле человека весной 1982 года (общежитие техникума), адрес и имена родителей, брата, сестры. Кое-что добавил из описания малой родины, одной и второй. Леонид Ильич дал оба листа с адресами Сальникову и приказал:

— Отправь двоих людей для проверки.

Тогда, после отправки запросов, Брежнев, сгорая от любопытства, спросил меня:

— Сергей, что плохого в твоем времени, в котором ты умер?

Мой ответ привел старика в шок: "Я погиб в бою во время антибандеровского восстания на Донбассе. СССР распался в 1991 году". Вижу, неладное что-то творится с ним, краснеет, и явно плохо становится. Не хватало, чтобы он сейчас умер от сердечного приступа! Я отчаянно залаял, и на звук прибежал Сальников. Дал лекарства Брежневу и вызвал врачей. Вроде обошлось. Но порученец взял мою запись, прочитал и дал мне выговор:

— Ты так не шути. У него и без того слабое здоровье. Пожалей старика.

Я порычал секунды две, а когда ушли лишние, написал: "Алексей, я не шучу. Если я защищу Брежнева от плохих новостей, то кто защитит мой город от нацистов Западной Украины, кто защитит русских, заживо сожженных в Одессе? Кто защитит русских в Чечне от отрезания голов? Кто защитит ветеранов в Эстонии от тюрьмы за войну против нацистской Германии? Кто защитит советский народ от грабежа доморощенными миллиардерами? Кто убережет Белград от судьбы Ханоя и Дрездена? Помоги нашим людям через Леонида Ильича". Сальников побледнел, прочитав мои каракули. Почесал голову и сказал:

— У него плохое здоровье, нельзя сильно расстраивать. Надо как-то аккуратнее действовать. Пожалуйста, сообщай ему через меня. Он ведь старик, легко может умереть.

"Это не выход. Алексей, преемник должен быть достойным, и пусть сам назначит. Старики не должны править страной. Преемник не должен быть намного старше вас. Все хотят быть им, но пусть вспомнит, каким молодым и опытным был, когда Никиту убирали. Если не решит проблему, страной будут править недостойные, я уже видел", — написал я.

— Я не вправе такое решать. Голову открутят, — ответил охранник, крепко задумавшись. Я написал на новом листике: "Все нынешнее Политбюро скоро будет на кладбище, а их места займут лизоблюды и проходимцы, пристроившиеся к ним в помощники ради наживы. Грабить государство и народ, жить в роскоши проще при капитализме, они это знают и его вернут".

— Я поговорю с Ильичем, подкину идею, — ответил Сальников.

Леонид Ильич, когда пришел в себя после приступа, решил прогуляться без пса и аккуратно переспросить обо всем охранника, который по долгу службы вникал в домашние дела Генсека:

— Алексей, что-то мне всякая ерунда мерещится. Вон, показалось, что собака писать умеет и даже предсказывает распад страны. Возврат бандеровцев это бред какой-то. Видно, старый стал. Правда, мне померещилось?

Подполковник демонстративно тяжело вздохнул и ответил: