Собака Метцгера

— Выводите их, — грозно повторил Портерфилд. — Если мы вернем бумаги, то успеем послать всех обратно. Но на данный момент ясно, что легко мы их не заполучим.

— Бен, это невозможно. Это единственное, чего мы не можем сделать. Ведь потом потребуются годы, чтобы возродить с трудом созданные точки опоры.

Руки Портерфилда метнулись через стол и схватились за галстук заместителя. Пальцы погладили нежный шелк, как будто их хозяин приценивался к вещи. Раздался тихий внятный голос:

— Вы и директор совершенно рехнулись. Как и покойный профессор Донахью.

— Вы переходите границы, — прохрипел заместитель, обливаясь потом.

Портерфилд холодно уставился на него:

— Вы очень много размышляете о планах в случае непредвиденных обстоятельств и о стратегических целях. А теперь подумайте, что будет, если эти бумаги окажутся прямо сейчас в офисе шефа государственной безопасности, скажем, в Буэнос-Айресе, или в Мехико, или в Сантьяго. Я отлично знаю, как сворачивают сеть. Только сейчас все будет по-другому. Команды смерти и тайная полиция прекрасно работают, благо много практикуются, и всегда упускают немногих.

Заместитель попытался вскочить на ноги, но Портерфилд сильно потянул за галстук, тот захрипел, из глаз брызнули слезы. Портерфилд ослабил хватку, и тот быстро пришел в себя:

— Раз вам так понравился мой галстук, закажу вам такой же у моего портного.

— Не стоит. Вряд ли он принесет мне удачу.

— Читай раздел по мексиканскому проекту, — потребовала Маргарет. — Похоже, это самый крутой.

Кеплер осторожно просматривал бумаги, отставляя текст подальше от глаз.

— А, вот про тактику. Это я пойму.

«Важно создать в сознании населения тесные связи между правительством и привилегированными классами и поселить взаимную враждебность. Одновременно необходимо убедить людей, что на любой кризис правительство отреагирует репрессиями по отношению к подозрительным низшим классам. Наиболее приемлемый механизм для реализации первой фазы программы — действия министерства здравоохранения. За последние десять лет ему вменялось в обязанность всевозможными способами развить семейную гигиену: прививки, осушение болот и т. д.».

— Тоска, — пробормотал Кеплер, перелистывая несколько страниц.

«…особенно эффективна продукция, распространяемая министерством через сеть государственных магазинов: зараженное детское питание, токсичные тампоны…»

— Что? — ужаснулась Маргарет.

— То, что слышала.

— Лучше бы я не слышала.

— Омерзительно, — прокомментировал Кеплер, — но это совсем не то, что нам нужно.

— А что, к дьяволу, нам нужно?

— Этого хватит, чтобы прикончить нас, — пробормотал Иммельман. — Представляете, что будет, если такое попадет в газеты? Думаете, они испугаются? Откажутся, и все. Нет, нам нужно не просто припугнуть их обнародованием, а найти такое, что заставит их по ночам просыпаться в холодном поту.

— По-моему, этих посягательств на народ дружественной страны вполне достаточно, — заявила Маргарет.

— Нет, — отозвался Кеплер. — Подобные планы у них наверняка имеются для любой страны, включая Антарктику. Все это ничего не значит, если не проводить в жизнь, а они не проводят.

— Взгляни на страницу четыреста тридцать пять, — посоветовал Китайчик.

Кеплер полистал страницы и прочел: «Секретарь помощника министра несет ответственность за то, чтобы ответ соответствовал одному из четырех вариантов, которые тот обязан помнить наизусть…»

Он вновь перелистал вперед.

«Начальник полиции деревни Калиенте должен…»

— Ты прав, Китайчик. Это то, что надо: упомянуты агенты на местах, которых можно установить.

До них донесся скребущий звук. Гордон повернулся, чтобы взглянуть на Доктора Генри Мецгера, закапывавшего свою миску под коврик, — любимое представление, рассчитанное на публику, апофеозом которого являлось сворачивание ковра в огромный холм.

— Я занят, Доктор Генри. Покормлю тебя попозже.

Генри Мецгер прошествовал в спальню, по пути потеревшись о ноги Маргарет, затем, покружив по комнате, вскочил на постель и, пройдя через разбросанные листы, плюхнулся ей на колени.

Еще какой-то звук донесся снизу. Это было странное царапанье, как будто что-то тяжелое волокли по бетонному полу. Потом что-то подняли на лестницу, или оно само поднялось. С каждой минутой нечто приближалось к комнате.

— Не может быть, — проговорил Гордон.

При звуке его голоса шум усилился, стук шагов превратился в топот.