Собака Баскервилей

Вчера вечером мне не представилась возможность поведать о том, что я узнал про миссис Лайонс, баронету, поскольку он просидел с доктором Мортимером за карточным столом до самого позднего вечера. Но за завтраком я все рассказал сэру Генри и спросил, не хочет ли он отправиться со мной в Кум-трейси. Поначалу он загорелся этой идеей, но потом мы все же решили, что если я пойду один, от этого будет намного больше проку. Чем более формальным будет наш визит, тем меньше информации мы добудем. Так что я оставил сэра Генри (не без некоторых угрызений совести) и отправился в путь.

Приехав в Кум-трейси, я велел Перкинсу остановиться и разузнать, где живет леди, с которой я собирался побеседовать. Найти ее дом оказалось несложно, она жила в самом центре деревни. Когда я вошел, служанка без лишних церемоний провела меня в обставленную со вкусом гостиную, и мне навстречу из-за стола, на котором стояла пишущая машинка фирмы «Ремингтон», с очаровательной улыбкой поднялась леди. Однако радость ее несколько поутихла, когда она увидела, что ее отрывает от работы незнакомец. Леди снова села за машинку и спросила меня о цели визита.

Первое, что бросилось мне в глаза при встрече с миссис Лайонс, – ее удивительная красота. Глаза и волосы у нее были одинакового каштаново-коричневого цвета, а щеки, несмотря на изрядное количество веснушек, сияли восхитительным румянцем оттенка самых нежных лепестков чайной розы, какой бывает только у шатенок. Повторюсь еще раз, поначалу я был восхищен. Однако, присмотревшись, я заметил, что в лице миссис Лайонс был какой-то скрытый изъян, грубоватое выражение или, может быть, жесткость взгляда, вялость губ, отчего идеальная красота как-то смазывалась, терялась. Конечно же, все это я понял потом. В ту минуту я думал лишь о том, что нахожусь в обществе очень красивой женщины, которая хочет знать, что мне от нее нужно. Только тогда я осознал всю деликатность вопроса, с которым пожаловал к ней.

– Я имею честь быть знакомым с вашим отцом, – сказал я.

Это был не самый удачный способ представиться, и леди сразу дала мне это понять.

– Между мной и отцом нет ничего общего, – холодно произнесла миссис Лайонс. – Я ничего ему не должна, и мне нет дела до его друзей. Я настолько дорога своему отцу, что если бы не покойный сэр Чарльз Баскервиль и другие добрые люди, я бы умерла с голоду, а он бы и пальцем не пошевелил.

– Я пришел как раз чтобы поговорить о покойном сэре Чарльзе Баскервиле.

Щеки леди вспыхнули.

– Что же вы хотите узнать о нем от меня? – спросила она и нервно забарабанила пальцами по клавишам машинки.

– Вы ведь знали его, не так ли?

– Я уже говорила, что многим ему обязана. Если сейчас я могу сама о себе позаботиться, то лишь благодаря тому, что он не остался равнодушен к моему положению.

– Вы переписывались?

Темные глаза леди яростно сверкнули.

– А какова цель этого допроса? – холодно спросила она.

– Цель – не допустить скандала. Лучше уж я поговорю с вами, чем дело будет представлено на суд общественности.

Миссис Лайонс побледнела и замолчала, как будто собираясь с мыслями. Наконец, бросив на меня вызывающий взгляд, она заговорила, но голос у нее был какой-то безразличный.

– Что ж, я отвечу на ваши вопросы. Что вы хотите знать?

– Вы переписывались с сэром Чарльзом?

– Разумеется, я пару раз писала ему. Мне же нужно было поблагодарить его за помощь и понимание.

– Вы можете точно назвать даты, когда эти письма были посланы?

– Нет.

– Вы когда-нибудь с ним встречались?

– Да, раз или два, когда он приезжал в Кум-трейси. Сэр Чарльз был скромным человеком и предпочитал не афишировать свои добрые дела.

– Вы говорите, что он помогал вам, но неужели двух встреч и пары писем ему было достаточно, чтобы понять, что вам нужна помощь?

Мой вопрос ее ничуть не смутил.

– Нескольким джентльменам было известно о моей печальной судьбе, и они объединились, чтобы помочь мне. Один из них – мистер Стэплтон, сосед и близкий друг сэра Чарльза. Он проявил особую заботу обо мне, и сэр Чарльз узнал о моих трудностях через него.

Мне уже было известно, что сэр Чарльз Баскервиль видел в Стэплтоне единомышленника, через которого можно было оказывать помощь людям, не прибегая к огласке своего имени, поэтому объяснение леди показалось мне вполне правдоподобным.

– Вы когда-нибудь в своих письмах просили сэра Чарльза о встрече? – продолжил я.

Лицо миссис Лайонс снова сердито вспыхнуло.

– Что за бестактность, сэр!

– Извините, мадам, но я вынужден повторить вопрос.

– Хорошо, я отвечу. Разумеется, нет.

– И даже в тот день, когда сэр Чарльз умер?

Краска тут же сошла с ее лица, оно сделалось смертельно бледным. По движению пересохших губ я скорее увидел, чем услышал отрицательный ответ.

– Вас наверняка подводит память, – сказал я. – Я ведь могу даже процитировать небольшой отрывок из вашего письма. «Прошу вас как джентльмена, умоляю, сожгите это письмо и будьте у калитки в десять часов».

Мне показалось, что сейчас она потеряет сознание, но неимоверным усилием воли миссис Лайонс взяла себя в руки.

– Значит, нет на этом свете джентльменов! – еле слышно прошептала она.