Собачонка Оори

Они все скопом кинулись на чердак, откуда и сволокли вниз еле живого от страха Удунди.

Что нам остается сказать про его конец? Да только то, что рассерженные черти отволтузили Удунди как следует, а потом сняли с него штаны, ухватились за этот самый конец и вытянули его на три метра. Так и носит его в мешке, перекинув через плечо, — говорят, до сих пор носит.

Байки по Ким Сондари

Угостил студентов

В давние времена жил Ким Сондари, в молодости служил наемным солдатом, под старость стал никому не нужен. Вот и стал он свободно бродить по всей Корее, ибо не имелось у него ни кола, ни двора, ни семьи — всего того, что привязывает человека к одному и тому же месту.

Захотелось ему побывать в Сеуле, стать причастным к столичной жизни, хватануть роскоши и прелестей столицы на все деньги, которые только и сумел накопить к тому времени. А накопил он почти что ничего да еще столько же, поэтому его особенно манило в столицу. С тем и вышел на большую дорогу, которая вела прямехонько в Сеул.

В пути он в одном городке нагнал студентов, которые тоже направлялись к столице. Они всей своей дружиной уныло сидели на краю дороги.

— Чего такие невеселые? — спросил у них Ким Сондари.

— Кушать хочется, дядя, — ответили студенты. — Сил нет. Давно не ели.

— А вон продавец сладостями. Купите себе сладостей.

— Купили бы, да денег нет. А за так он и понюхать не даст своего товару.

— Дело известное, торгаши — они такие. Но ничего, я вас угощу бесплатно, — пообещал Ким Сондари студентам и подозвал уличного торговца, который нес короб с разными заманчивыми яствами.

Сондари велел ему раздать весь товар студентам, заверив дебелого, как пампушка, толстого коробейника:

— За все я плачу.

Студенты весело налетели — и вмиг очистили короб со сладостями. Ким Сондари незаметно подмигнул им: мол, теперь исчезните, и молодые люди, дружно поблагодарив его, ушли. А бродяга Сондари, помахав им ручкою вослед, обернулся к торговцу сластями и сказал:

— Денег с собой не ношу. Идемте со мной, дома у меня и получите.

Он привел толстого коробейника к одному большому дому с просторным двором.

Пройдя за ворота, Ким Сондари и его спутник увидели вола, что стоял на привязи, дремал у забора.

— Вот какие у меня работники! — воскликнул Ким Сондари. — Чистое наказание!

Вола давно пора перегонять на другое место, к свежей травке, а эти бездельники разбежались куда-то.

С этим он отвязал веревку, которою вол был привязан к забору за кольцо в ноздрях. Затем, как бы спохватившись и вспомнив про торговца, Сондари сунул ему в руку веревку и сказал:

— Вот, постойте, подержите. А я быстренько зайду в дом, вынесу денег.

С этим мошенник и оставил на месте простоватого коробейника, а сам через внутренний двор, что находился за домом, смылся из усадьбы и был таков.

Отправляясь дальше в сторону Сеула, Ким Сондари был вполне уверен, что торговец сластями все еще терпеливо ждет его возвращения, держа вола на веревке, — но навряд ли дождется!

В Кансане, в глухомани

Забрел Ким Сондари в Кансан. Ну, тамошние люди — не то чтобы тупые, а не петрят ни в чем и все-то понимают наперекосяк. Бьют лопатой по луне, когда она в луже отражается, надеются отколоть от золотой луны хотя бы маленький кусочек.

Вот сами посудите. Некто Пя выдавал дочь замуж, однако зятя брал к себе примаком. В назначенный день прибыл к невесте жених, а она как раз свалилась с простудной лихорадкой. Тестю было неудобно перед зятем из-за такой неожиданной передряги, и он решил как-нибудь выйти из положения.

Неподалеку жила такого же возраста девушка, дочь соседа, и, не долго думая,

Пя отправился к нему и попросил одолжить эту дочку — для нужд своего огорченного зятя — всего на одну ночь. Соседи девушку не дали, мол, целая же она, как так можно! В гневе вернулся Пя от соседа и перед заезжим человеком высказал следующее:

— Вы только подумайте! Еще сосед называется! У меня так недавно брал новенькую лопату, чтобы говно чистить в сортире, а тут дочь свою не дал — и всего-то на одну ночку! Какие на свете люди бывают!

Проучил сеульца

Наконец-то Ким Сондари попал в Сеул. Идет по торговой площади, видит немало дивного. Но не подает вида — мол, все мне нипочем. Набрел на красильный ряд.

А там стоят на огне котлы, в которых варятся разные коренья, используемые для получения краски. Выглядит весьма заманчиво, и запах приятный. Ким

Сондари как раз изрядно проголодался, и вид разваренных кореньев пробудил в нем аппетит. Стал глотать слюнки. Принял он варево за неизвестное ему столичное кушанье. Спрашивает у торговца:

— Продается ли это, уважаемый?

— А чего же, можно и продать, — отвечает красильщик, весь пестрый от краски, похожий на болотного черта. — Плати только денежки.

Пошарил Ким Сондари в карманах, наскреб кое-какую мелочишку.

— Хватит ли этого? — спрашивает.

— Пожалуй, — отвечает красильщик.

Захватывает из остывшего котла вываренных кореньев, сколько рука ухватила, и передает Ким Сондари.

Зашел он в какой-то ближайший переулок, сел на придорожный камень и стал угощаться. Не понравилось. Пресно, невкусно и язык дерет.