Собачий принц

— Не думаю, ваше высочество. — Хью положил в огонь остаток трав и встал, отряхивая свое безупречное одеяние от попавшего на него пепла. Полоса ткани скрылась из виду. — Ангрийский король, хвала Господу, наконец принял веру Единства и хочет, как мне кажется, породниться с женщиной вендской крови, чтобы она распространяла веру в его народе.

— Это очень пошло бы Теофану, когда она вернется из своего паломничества. Где мое молоко?

Служанка подала вино и молоко. Хью перешел из зала в гостиную. Все окна были закрыты, в зале царил полумрак. Развешенные на стенах гобелены, которые король брал с собой в путешествия, закрывали стенную роспись, но утепляли зал, образуя странный красочный ковер из тканых и расписных полотнищ. Пол был усыпан свежесрезанным камышом. В трех каминах горел огонь. На дальнем столе светилась лампа, там дюжина клириков корпела над рукописями. Остальные, даже сестра Росвита, были на охоте.

На всех каминных полках были расставлены свечи в глиняных мисках. Они горели здесь постоянно — весь день и всю ночь, до самого утра, когда служители заменяли их на новые. Был первый день месяца дециала, называемый также Свечником, — самый короткий день в году, зимнее солнцестояние. Язычники называли его Тьмушником. Этот день, вне зависимости от погоды, было принято посвящать охоте, потому что считалось, что в этот день солнце и свет в лице правящей особы побеждали наконец тьму и беспорядок, который олицетворяла дичь, в тот же день подававшаяся к праздничному столу. В этот день пострадал и, сожженный заживо язычниками, воспринял кончину святой апостол Петр.

В «Книге Тайн» Па записал: «Когда солнце останавливается, пути, в иное время скрытые, открываются; хитросплетения, в иное время непонятные, распутываются. Если в обычные дни для мелкого колдовства порой нужны большие силы, то на створе времени, при повороте солнца, можно очень крепко ввязать свою волю в земную жизнь. Поэтому берегись».

Ввязать свою волю. Берегись. Она присела перед огнем. По краям камин обрамляли две вырезанные из камня колонны в форме грифонов. Лиат провела пальцами по львиным когтям одного из них. На камнях лежали обожженные обрывки цветов. Она растерла их между пальцами и понюхала. Лаванда. На полу возле самого камина валялось яблочное семечко. От огня исходил тяжелый и опьяняющий дух, она отшатнулась, стремясь сохранить ясность сознания.

Значит, Хью колдовал? О боже, конечно, она не жалеет, что спасла жизнь Теофану, но что если Хью заподозрил… что если кто-нибудь обнаружит, что она сожгла эти две стрелы? Ее отправят на суд к скопосу? Несмотря на страх, ее терзала мысль: если ты можешь вызывать огонь и видеть сквозь огонь, то как насчет всей остальной магии? Почему Па обманывал ее?

Магия была ей не чужда. Она была защищена от магии врага и, может быть, от своей собственной. Но она не знала, как узнать правду, некому было открыться, не у кого научиться. Внезапно ей вспомнились осторожные намеки Вулфера, его попытки завоевать доверие Лиат. Сейчас они пугали и влекли ее. Если бы Вулфер был сейчас здесь!

Вернулся Хью с книгой в руках. Лиат сразу узнала «Историю Дарьи» Поликсены. Переплет был знаком ей чуть ли не так же хорошо, как собственная кожа. Он украл у нее эту книгу, так же как украл так много всего! Хью уселся рядом с принцессой, две служанки встали рядом с ним, держа лампы. Клирики за отдаленным столом отложили перья и повернулись, как цветы к солнцу, чтобы послушать его чтение.

— Я почитаю сегодня из Поликсены.

— Зачем мне знать о том, что случилось так давно, да к тому же еще и с язычниками? — поинтересовалась Сапиентия.

Он поднял брови:

— Ваше высочество, вы, конечно, знаете, что дорийцы, которые, как говорят, были наполовину люди, наполовину эльфы, создали и поддерживали самую большую империю, какую знал мир. Только в мифах о древней Аретузе мы слышим о государствах большего размера, о Саи, поглощенном морскими волнами, и о мудром древнем народе Гиптоса, жившем за средним морем. После падения Дарийской империи ее многочисленные земли, ранее объединенные единой волей, стали добычей варварских полчищ. Лишь сотню лет назад великий салийский император Тайлефер милостью наших Владычицы и Господа, Бога Единства, воссоздал империю. Он был коронован как Священный Дарийский Император, но после смерти его империя распалась из-за распрей между наследниками.

Лицо Сапиентии прояснилось, на нем появилось даже несвойственное ей выражение задумчивости.

— Отец считает, что наша семья должна восстановить Священную Империю Дарья.

— Именно это и суждено вашему роду, — подтвердил Хью, — и он будет коронован в Дарре перед скопосом, как Тайлефер.

Лиат передернуло. Вот почему Хью пытался убить Теофану. Чтобы Сапиентия стала единственной претенденткой не только на трон Вендара и Варра, но и на имперский престол?

Он прочистил горло, отпил вина и начал читать своим прекрасным, почти гипнотизирующим, голосом: