Собачий переулок

Вечером Королев волновался, немножко нервничал, потирал руки, старался шутить и смеяться, но отвечал как-то невпопад большею частью и даже Зою, явившуюся в клуб, долго не замечал.

Он пожал ее руку, буркнул:

— Хорошо, что зашли! Только не убегайте, как вчера!

— Вы же и вчера не проиграли?

— Да, да! Нет! — резко ответил он, заглядывая ей в глаза, и вдруг рассмеялся с какой-то тихой уверенностью. — Нет, я не проиграю! Силища какая-то ко мне привалила — вот, чувствую ее!

Он убежал от нее тут же и, точно торопясь приложить к делу свою силищу, кричал:

— Когда же начинаем? Пора!

— Очкина нет! — развел руками распорядитель.

— Где он?

— Не приходил еще!

Грец, вертевшийся тут же, подошел, заметил:

— Что за черт! Я же его час назад встретил — он сюда шел!

— Он один был? — ехидно спросил распорядитель.

— Нет, с девицей какой-то.

— С Гриневич?

— Кажется, она!

Распорядитель свистнул и развел руками. Королев пожал плечами, буркнул сердито:

— Как это не противно нашим ребятам бегать за шелковыми юбками! Пустая куколка.

— Не забудет же он о турнире, черт возьми?

— Может быть, — рассмеялся Грец. — Забыл же он, где свой карман, где чужая касса.

— Что ты болтаешь? — оглянулся на него Королев. — В чем дело?

— Хорохорин говорил, не знаю. Во всяком случае, казначеем уже сам Берг сидит в кассе… Понятно, откуда у него галстучки и брючки!

— Это уж черт знает что такое! Что ж Хорохорин.

— Да он вчера как сумасшедший тут был, а сегодня и носу не показал Анна его к черту послала. Вот в чем дело!

Сеня с досадою вывернулся из кучки прислушивавшихся студентов и хотел уйти, но распорядитель кричал уже.

— Начинаем. Очкин здесь. По местам, товарищи!

В комнате стало тихо, через минуту шарканье ног прекратилось, игроки уселись за столы, окруженные толпами зрителей.

Зоя протискалась вперед и стала смотреть на игру.

Белые достались Очкину. Кто-то сзади Зои вздохнул сочувствуя Королеву, и тут же кто-то огрызнулся Рано хоронишь! Смотри, как он начал!

Нарядненький партнер Сени начал игру конем. Этот модный ход преследовал цель — вывести слона, но задержал развитие центра и ослабил пешку.

Спохватившись, Очкин начал играть осторожно. Зрители погрузились в молчание. На четырнадцатом ходу, после рокировки, он двинул пешку и тогда своими же пешками запер слона. Ход Сени был очевиден для всех — он переставил коня под одобрительный шепот зрителей. Тогда весь правый край белых оказался скованным, находящимся под постоянной угрозой.

Очкин растерянно закурил папироску. Сеня укрепился, прежде чем перейти к окончательной атаке. Только на двадцать первом ходу начался давно подготовлявшийся и решительный натиск. Белый конь заметался, не зная, как спасти своего короля.

— Нет уж, не поможет! — шепнул кто-то за спиной Зои.

Черные мастерски добивали врага. Несмотря на лишнюю фигуру, у Очкина не было защиты. Он встал, прежде чем зрители успели обдумать красивое и сильное завершение игры.

— Сдался! — глухо сказал он.

Оглушительный гром аплодисментов встретил поднявшегося пожать руку партнеру Королева. Он, отвечая на поздравления, выскользнул из толпы и подошел к Зое.

— Очкин плохо играл, — торопливо говорил он. — Черт знает, что с ним сегодня. Я думал, не знай что будет, а вышло легко… Рассчитывал на ничью! Уйдемте отсюда, а то будут без конца говорить и поздравлять… С чем тут поздравлять?

— Поздравлять, может быть, и не нужно, — тихонько заметила Зоя, когда они вышли из клуба и пошли по тихой улице, — но прекрасно всякое мастерство… Это все равно, какое мастерство, — добавила она, — лишь бы был настоящий мастер! Делает ли сапожник ботинки, или доктор Самсонов оперирует больного… Играют ли в шахматы или читают стихи, но всегда покоряет мастерство!

— Великая вещь, — ответил Сеня.

Над ними было высокое небо, зеленые звезды и голубая луна. В провалах каменных улиц сияли огни.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Все равно…

Каменные улицы вывели на черную площадь. Зоя шла чуть-чуть впереди, опираясь на его руку, к белому дому с высокими каменными ступенями и круглыми колоннами.

Она улыбнулась:

— Посидим здесь?

Он, не отвечая, постлал на ступеньку полу своего пальто и сел. Зоя опустилась рядом. Сеня взял руками ее голову и обернул к себе.

— Зоя!

— Что?

Он рассмеялся.

— Я об одном только сожалею, что вы не можете видеть, как вы сейчас хороши!

— Только сейчас?

Лицо ее было близко, и влажные ее губы кружили голову. Он положил свои крепкие руки на ее плечи и еще на какое-то огромное расстояние приблизил ее к себе.

— Зоя, скажите, что мне делать, чтобы вы любили меня?

— Ничего.

— Зоя, вы любите?

Она не вымолвила ни слова — ее губы были уже закрыты его губами. Над ее головой были капители белых колонн, уходящих в небо, и голубая луна на нем, гасившая зеленое сияние злых звезд.

В глазах ее блеснули слезы, как капли росы.

— Зоя, о чем же вы плачете? — крикнул он.

— Не знаю…

— Вас никто никогда не целовал?

— Никто никогда!

— Вы боитесь меня?

— Нет!

— Сколько вам лет, Зоя?

— Восемнадцать!

— И вы никогда никого нс любили?

— Нет!

— Зоя, почему же у вас в глазах слезы?

— Не знаю, Семен, не знаю…

Она оперлась на его плечи и встала: