Читаем Собачий бог полностью

Тарзан открыл глаза. Над ним, склонившись, стоял странный человечек в меховой одежде, от которой воняло рыбьим клеем и плохо вычищенной мездрой.

— Откуда взялся? — спросил старик. — Дух живой или мертвый? А?

Тарзан приоткрыл пасть, но ничего не смог выдавить из себя, кроме жалобного тявканья.

— Э, да ты совсем дохлый! Где бежал? Как бежал? Подожди — по следам узнаю.

Старик оставил Тарзана и быстро побежал к лесу. На ногах, обутых в меховые унты, у него были странные короткие лыжи. Он бежал по следу, оставленному Тарзаном.

Добежал до леса, покрутился, исчез на деревьями.

Тарзан лежал, ждал. Даже если бы он захотел, — он не смог бы никуда уйти.

Старика долго не было. Кто знает, сколько километров он отмахал, что видел, заметил, что понял. Но вернулся он хоть и не скоро, но с ясным лицом.

— Издалека шёл! Живой пёс, настоящий, — сообщил старик, подбежав. Дышал он ровно, как будто и не бегал никуда. — Ну, пойдем в мою избу. Тебя как звать? Меня — Стёпка.

Он двинулся было, но, взглянув на Тарзана, покачал головой.

— Э, да ты сам не пойдешь. Тебе, однако, помогать надо!

* * *

В избушке было тесно, непривычно, но тепло.

Стёпка разжег печку, сварил мороженой рыбы и вывалил её в большую деревянную чашку.

Обжигаясь и давясь, Тарзан стал хватать рыбу, не ощущая вкуса. Только когда чашка начала пустеть, он почувствовал вкус и вспомнил, что что-то похожее ел уже однажды — там, далеко, в давно прошедшей жизни.

Наевшись, он просто упал возле чашки, не найдя в себе силы даже выбрать себе место.

Степка критически оглядел его, встал.

— Ну, спи-отдыхай. Вон какой круглый стал! А ты пес непростой. Городской пёс-то, однако. Ничего не знаешь, не понимаешь. И как дошел?

Степка взял чашку, поставил на стол. Котел с рыбой выставил за дверь, на полку в маленькой холодной клети.

— Больше тебе жрать нельзя, однако, — а то опять сдохнешь. А Стёпка пойдет, ещё погуляет маленько. У Степки дел накопилось много. Болел Стёпка. Видно, потому и не знал, что в тайге творится, о чём говорят.

* * *

Вечером Степка, раздевшись до рубахи, присел над Тарзаном. Осмотрел спину, заглянул в пасть.

— Э, старый ты, однако! Как такой старый через Лонк-Сур-Я, пастбище духов, прошел? Что жрал? Хвою, однако.

Степка качал головой.

— Вижу, не простой ты пёс, и не зря сюда пришел. А вот зачем — как узнать?

Он перевернул Тарзана на спину. Погладил. С брюха стала кусками — кое-где вместе с кожей — отваливаться шерсть. Степка озабоченно кивал головой.

Тарзан терпел, только изредка поскуливал и потявкивал, как обиженный щенок.

— Ты лежи, жди. Сейчас тебя лечить буду. Фершал я хороший. Сам себя от смерти вылечил, однако.

Он стал прикладывать к красным, обнаженным пятнам на животе Тарзана вываренную березовую кору, смешанную с густым отваром подорожника. Густо обмазал все брюхо, переложил спиной вверх. Осмотрел лапы — и их обмазал пахучими снадобьями. Завернул Тарзана тряпкой, забинтовал лапы, и даже хвост.

Потом снова налил полную чашку густого рыбного варева.

— Жри! Тебе поправляться надо.

Тарзану было больно, он отворачивался от еды, поскуливал.

— Жри, говорю! Сегодня только рыба, завтра мяса добуду — у меня в лабазе припасы.

Тарзан из вежливости похлебал из чашки. Положил морду на обмотанные тряпицами лапы. Задремал.

А Степка, затеплив керосиновую лампу, сидел за столом и думал. Черный от загара лоб прорезали глубокие морщины. Степка вздыхал и качал головой.

— Однако, ничего не придумаю один. Надо Катьку звать. Она годами постарше, видела больше.

* * *

Катька пришла через несколько дней.

— Живой ещё? — сказала она вместо приветствия.

— Недавно чуть не помер. Однако даже в лодку с тенями сел, да потом очнулся.

Катька пожевала черными губами. Сняла старую доху, под которой оказалась телогрейка. Сняла и телогрейку, стащила пимы и блаженно вытянула ноги в чулках, связанных в одну иголку.

Ноги были толстые, искривленные.

— А я ходить плохо стала, — пожаловалась она. — Раньше, бывало, на лыжах до поселка за день добегала. А теперь и думать боюсь. Как до сельпо дойти? Мука кончилась, спичек мало, соли.

— Соли дам, и спичек дам, — сказал Степка. — Муки тоже дам, только у меня у самого мало.

Показал на Тарзана, который мирно дремал у них под ногами, спиной к печке.

— Вот показать тебе хотел.

Старуха внимательно посмотрела на пса.

— У таких, говорят, три глаза. Один на лбу, под шерстью. Он этим глазом духов видит.

— И я то же самое подумал, — сказал Степка. — Только не пойму, как он до Югана добежал, если городской.

— Откель знаешь, что городской?

— А ты погляди. Это он сейчас шибко худой, больной. А был-то, видно, что лошадь. И тайги совсем не знает.

Катька стала качать головой из стороны в сторону. Думать.

Степка молчал, ждал.

Наконец Катька сказала:

— Шкура у него плохая. Доху не сошьешь. Разве шерстяной пояс связать? А то что-то спина болит.

— Тьфу ты! — в сердцах сказал Степка, даже ногой притопнул. — Долго думала, — сказала глупое.

Тарзан поднял голову, внимательно посмотрел на Степку, на Катьку. Потом приподнялся, пошатываясь, и легонько зарычал.

Старики уставились на него.

— Это он на тебя, дуру, рычит, — сказал Степка.

Перейти на страницу:

Все книги серии Романы

Похожие книги