Собачья жизнь

Я уже упоминал, что никогда раньше меня не кормили из миски. Такой способ еды требует известной сноровки, потому что чем с большим энтузиазмом вы набрасываетесь на пишу, тем проворнее миска убегает от вас. Впоследствии я научился загонять ее в угол и там опустошать, но в то время мне приходилось ставить в нее лапу, чтобы удержать на месте. Кроме того, должен заметить, что я не принадлежу к числу тех беспокойных едоков, которые то и дело отвлекаются от еды и между каждым глотком совершают короткую прогулку. Лично я не отрываюсь от миски до тех пор, пока она не заблестит, что, на мой взгляд, свидетельствует как о здравом смысле, так и о хорошем воспитании, и ем всегда с завидным аппетитом (иные недоброжелатели назовут это неприкрытой жадностью, но давайте не будем забывать о моем голодном детстве).

Как бы то ни было, я уже вылизывал последние, застрявшие между пальцами кусочки, когда заметил, что рядом стоит другая, наполовину полная миска, и ею, похоже, никто не интересуется. Мне больно видеть, как добро пропадает зря, и я уже собрался спасать его и поставил в миску лапу, когда откуда ни возьмись рядом появилась Старшая сука и сначала от души тяпнула меня за бедро и только потом свирепо зарычала. Я был вынужден поспешно удалиться на трех лапах. И как после этого следует относиться к феминизму? По моему мнению, пресловутый слабый пол может очень неплохо постоять за себя, а в доказательство я могу предъявить свои шрамы.

Правда, если не считать чересчур ревнивого отношения к еде, мои новые подруги оказались вполне добродушными особами и здорово помогли мне в лавировании между рифами и мелями домашнего этикета. Вот несколько уроков из тех, что мне пришлось усвоить.

Разрешается лаять на случайно забредших к нам соседских собак, на человека, который раз в месяц пытается подписать нас на журнал о йоге, и на стоящих у ворот незнакомцев. Не разрешается лаять на телефон каждый раз, когда он звонит, на электрика, явившегося, чтобы нас спасти, и на сороконожку, которая забралась в мою корзину в три часа ночи. Не рекомендуется рычать и скалить зубы, устраивать масштабные раскопки в цветочных клумбах и прятать косточки в сумки гостей и под валики дивана.

Крайне неприличной считается привычка портить воздух в помещении, в чем, надо заметить, Лабрадорше нет равных. Как это ни печально, но стоит пару раз оскандалиться, и тебя автоматически начинают обвинять даже в тех случаях, когда ты чист как младенец. Помню один зимний вечер: огонь уютно трещит в камине, за столом собрались друзья, мы втроем дремлем на полу и никого не трогаем, и в комнате царит атмосфера дружелюбного веселья, которую вдруг нарушает настоящее торнадо — видимо, результат чересчур жирного сыра, съеденного за обедом. Не заметить столь яркого события невозможно, разговор резко обрывается, и все начинают оглядываться в поисках виновного.

Я-то очень хорошо знал, что нарушитель спокойствия — это гостящий у нас маленький, легко возбудимый человечек, кажется журналист, но разве сделал он хотя бы слабую попытку настоять на своем авторстве? Разумеется, нет. С завидным апломбом, явно свидетельствующим о том, что подобные оплошности для него не внове, журналист махнул бокалом в сторону Лабрадорши и заявил: «Полиция, вот преступник. Хватайте его!» И бедную старушку, жертву собственной репутации, вытолкали из теплой комнаты в ночь и холод.

Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, будто моей главной задачей было избежать неудовольствия или гнева Дирекции. Это далеко не так. Я ставил себе гораздо более амбициозные цели — добиться их расположения и даже любви, создать запасы симпатии на случай — всякое может случиться, — когда они мне понадобятся.

Человеческие существа весьма чувствительны к спонтанным демонстрациям привязанности: от самых простых — влюбленный взгляд и голова, положенная на колено, или утренний салют хвостом — до более тонких выражений счастья, доверия, преданности и благодарности. Их, например, неизменно радуют доставленные прямо к ногам драгоценные дары. Так однажды в целях примирения после небольшого faux pas[8] с моей стороны, мне пришлось вырыть бережно сберегаемые до достижения полной зрелости останки мыши и принести их на кухню, где Мадам взбивала майонез. Она преисполнилась благодарности — по крайней мере, так мне показалось. Вместе с подоспевшим Вторым они долго и взволнованно изучали мой подарок. Все это выглядело очень трогательно и, несомненно, стоило небольших затраченных усилий. Само собой, я был немедленно прощен. Столь же благодарную реакцию, как правило, вызывают и другие приношения: подушки, шляпы, потерянные билеты на самолет и предметы белья из комнат гостей, любимая книжка, какой-нибудь срочный факс из заграницы или задняя половинка ужа. Сам подарок не имеет особого значения — важно внимание.