Собачья жизнь

А н т о н и д а И л ь и н и ч н а(игнорируя и эти репли­ки). Да, говорю я, – и вот наконец находится женщина, в прошлом скромный труженик медицинского фронта, вынужденная не от хорошей жизни влиться в наши ряды; во­все не оратор, не писатель, и не поэт; которая так хо­рошо говорит о нашем труде, как не скажет и сам Лев Толстой, хоть проси его об этом целый день на коленях.

И о с и ф Ф р а н ц е в и ч. Да уж точно, – Лев Толстой, будь он даже и жив, о рыбном ряде писать ни за что бы не стал!

А н т о н и д а И л ь и н и ч н а(и глазом не моргнув). А потому, спасибо тебе большое, Нинель Францевна, и дай я тебя за все расцелую! (Спускается вниз, целует­ся с Б р и т о у с о– в о й.)

П о л и н а М а т в е е в н а. А меня, а меня забыли за­чем? (Присоединяется к обеим т о в а р к а м.)

И о с и ф Ф р а н ц е в и ч(язвительно). Какое трогатель­ное начало дня! труженики местных рыбных рядов брата­ются накануне большой и тяжелой путины!

Н и н е л ь Ф р а н ц е в н а(гневно сверкнув очами). Да что же это такое творится, Антонида Ильинична?! да что же он себе позволяет, этот выродок, этот изгой, это несчастье в нашей семье? да до каких же пор будем тер­петь мы это издевательство над нашим нелегким трудом? до каких пор будем нести на себе этот нелегкий крест? ведь вот уже и Оксана из дома уходить собирается, наш­ла себе первого попавшегося кавалера (пренебрежительно показывает на А р к а д и я), того гляди не сегодня-завтра дитё в дом принесет; другой бы отец взял в руки прут, да выдрал ее по мягкому месту, а этому все еди­но; радуется, идиот, и ничего, кроме своих камней, в жизни не видит!

А н т о н и д а И л ь и н и ч н а(растерянно, потом реши­тельно). Как так собирается из дома уйти, как так дитё в дом принесет, как так ничего в жизни не видит? Нет, хватит, сил моих больше нет терпеть этого идиота! Хва­тайте мерзавца, вяжите его! или пусть отречется от своих преступных теорий, или засадим его до скончания века в психушку; или он, или мы, – другого, дорогие женщины, не дано!

Срывает с веревки висящую на ней простыню и бросается вязать И о с и ф а Ф р а н ц е в и ч а.

И о с и ф Ф р а н ц е в и ч, пытаясь спастись, заби­рается с ногами на скамью.

П о л и н а М а т в е е в н а и Н и н е л ь Ф р а н ц е в н а, вдохновленные А н т о н и д о й И л ь ­и н и ч н о й, бросаются вслед за ней вязать бедного И о с и ф а Ф р а н– ц е в и ч а.

Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а(неожиданно для себя и для п р и с у т с т в у ю щ и х). И я, и мы, и нам дайте дорогу! во имя науки вязать этого идиота!

Б а й б а к о в(вслед за женой, неожиданно для само­го себя). Чего уж там, давайте и я подсоблю; чего не сделаешь во имя науки! (Помогает вязать 3 а о з е р с к о г о.)

К о з а д о е в.Где все, там и я! Извини, сосед, но раз общество так порешило!.. (Решительно присоединяется к о с т а л ь– н ы м.)

О к с а н а(растерянно оглядываясь по сторонам). Остано­витесь, прошу вас, иначе ноги моей в этом доме не будет!

А р к а д и й(все с той же бессмысленной и глупой улыбкой). Эх, времечко удалое, женюсь, братцы, женюсь, и ничего теперь уже не попишешь!

З а о з е р с к и й(по рукам и ногам повязанный белыми простынями). На помощь, друзья, все те, кто верит в науку и в разум! ко мне, братья мои по мечте и науч­ному поиску!

А н т о н и д а И л ь и н и ч н а. Отрекись, безумец, от своей беспутной и скитальческой жизни; отрекись от своих безумных законов; отрекись от своей паршивой собаки!

З а о з е р с к и й(кричит). Ко мне, жучка моя, ко мне, моя лохматая псина; ко мне, подруга моих трудных до­рог! подай голос, лети на всех четырех сбитых в кровь лапах, выручай своего гибнущего хозяина!

Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а(держась за конец прос­тыни). Ах, какая трогательная дружба с животным!