Собачья служба. Истории израильского военного кинолога

Долго ли длился наш провал в сон, но команда «Тревога!» опять прозвучала, когда мы, казалось, только-только начали засыпать. И все завертелось по знакомому сценарию. В этот раз секундомер бесстрастно показал шесть минут сорок секунд. Потом вновь отбой — и через двадцать минут снова «Тревога!». Так продолжалось еще два часа. За это время мы четыре или пять раз бежали наверх, а потом с собаками стремглав неслись вниз. Каждый раз после разрешения идти спать мы думали, что больше засыпать не станем, чтобы выиграть дополнительные пару секунд. Но усталость брала свое, и мы незаметно проваливались в сон, чтобы тут же получить как обухом по голове: «Тревога!». Ярость закипала при этом так сильно, что аж зубы чесались от желания укусить командиров! В последний раз мы уложились в пять минут тридцать секунд. Мы были очень злые, и это придавало дополнительные силы, с лихвой перекрывавшие усталость; роль сыграло и то, что собакам уже не надо было ходить по нужде.

В последний раз лица Алекса и Раве были уже довольными.

— Вот видите, мы же обещали, что вы станете лучше, — сказал кто-то из них. — Можете идти спать.

Часы показывали около часа ночи, мы шли спать с чувством выполненного долга… Ага! Как же! Не тут-то было! Очередной безжалостный крик «Тревога!» прозвучал, едва мы приняли горизонтальное положение. Вновь командиры сумели нас перехитрить.

Для второго акта нашей трагикомедии был коварно подготовлен другой сценарий. Едва мы выбежали из комнат, как последовала новая вводная от Алекса:

— За собаками бежать не нужно. В отличие от вас, они работали хорошо и заслужили отдых. А вы возьмите восемь носилок и приготовьтесь к марш-броску!

Восемь носилок означало, что нести их придется без замены. Такие носилки мы называем «черными». Традиционно на них были уложены самые тяжелые наши товарищи, и мы вышли с базы. Но самым трудным были не эти «черные» носилки, не килограммы твоих товарищей, которых ты же сам нередко угощал на свою голову, а полная неизвестность. Мы совершенно не понимали, сколько времени продлится пытка, куда мы идем. Все эти вопросы ворочались в наших полусонных и вконец отупевших мозгах. Марш-бросок продолжался около часа. Обессиленные, мокрые от пота, мы вернулись на базу, опустили носилки.

— Ну, надеюсь, теперь вы поняли, как важно успевать все делать вовремя, — с улыбкой произнес Алекс.

— Это всё? — злобно спросил кто-то.

— У меня в расписании не указано, чтобы было что-то еще, — последовал ответ. И тут же милостиво было добавлено: — Ладно, идите спать. Завтра выезжаем на тренировку в девять утра вместо пяти.

И опять нам (совершенно напрасно!) такое решение показалось логичным. В этот раз, наверное, наша интуиция была окончательно и бесповоротно погребена под огромной горой усталости. В караване мы сбросили с себя мокрую от пота одежду и завалились спать. А через полчаса опять прозвучал ненавистный крик: «Тревога!» Мы просто не могли поверить своим ушам! За что?!! Подавляя гнев и раздражение, натянув мокрую холодную одежду, мы выбежали из комнат. Сценарий тот же — марш-бросок с восемью носилками. Теперь мы идем другим маршрутом. Обходим базу и вновь подходим к ее входу. Скоро, скоро можно будет прилечь на кровать. Хоть на полчаса, до нового крика «Тревога!», но прилечь. Ага, размечтались!!!

Алекс останавливается и совершенно спокойно говорит: «Мне кажется, что я перепутал дорогу». После этих слов он разворачивается и идет в обратном направлении. Мы уныло следуем за ним. Морально это было куда тяжелее, чем физически. Ведь невольно мы уже настроились на хотя бы кратковременный отдых. И буквально прямо из-под носа у нас увели последнюю надежду. Мы идем в обратном направлении, но где гарантия, что Алексу опять не покажется, что мы идем не туда? Именно моральный, а не физический груз давил нас больше всего. Мы абсолютно не знали, сколько раз нам еще предстоит вскакивать по команде «Тревога!» и сонными, бесконечно усталыми выбегать из каравана, а потом двигаться куда-то в ночь.

Наконец закончился и второй марш-бросок. Мы вяло сделали пару раз растяжки, чтобы успокоить натруженные мышцы ног. Алекс и Раве выполняли упражнения вместе с нами.

— Ребята, вы молодцы, — похвалил нас Раве. — Все было исполнено безукоризненно.

Неужели наши муки закончились?! Наученный горьким опытом, кто-то ехидно бросил:

— Ну да. Это же ты скажешь после следующего марш-броска.

На что Раве искренне ответил:

— Ребята! Я вам обещаю, не будет больше никакого марш-броска. Идите спать!

Успокоенные, мы почти мгновенно засыпаем. Крик… нет, не «Тревога!», а «Четыре минуты — крав мага!» прозвучал через пятнадцать минут. Раве не соврал. Марш-бросков больше не было.

Через четыре минуты мы стояли перед входом в спортзал, прикрывая лицо сжатыми кулаками. Все знали, что скидок от Итая не будет, как бы тяжело ни было перед этим. Не дай Бог опоздать или что-то сделать не так и тем самым вызвать гнев мадриха! Огребешь по полной за всех! А становиться козлом отпущения никто не хотел.