Собачья служба. Истории израильского военного кинолога

Для занятий у нас была особая форма — белые футболки, на которых фломастером были крупно написаны наши имена спереди и сзади, шорты, всегда белые носки, кроссовки и пластиковые боксерские капы для защиты зубов. Перед первым занятием сержанты показали, как их правильно подогнать: капу опускают в горячую воду, а когда пластик размягчится, ее вставляют в рот и она застывает, принимая нужную форму. При повторных надеваниях капа надежно защищает зубы от повреждений при ударах.

Не могу передать, в каком искреннем восхищении мы были, когда делали это в волнующем предвкушении первого урока! Наивные!

Дополнительной «прелестью» занятий было то, что мы никогда не знали, когда они состоятся. Идет обычный день службы. Все спокойно, размеренно, можно сказать, что армейский барометр устойчиво показывает «ясно». Но вдруг как гром среди безоблачного неба звучит команда: «Четыре минуты — крав мага! Четыре минуты — крав мага!» И вот уже все солдаты кричат, оповещая друг друга: «Крав мага! Осталось 3.40!» Могу сказать, что по сравнению с этими криками команда «Семь минут — шамнаш!» казалась безобидным приглашением на пикник.

Спокойный и размеренный день словно пускается вскачь. Быстро переодеться в форму, положить капу в правый носок и снять часы (не приведи Господь забыть хоть один из этих пунктов), потом наполнить свою бутылку водой и стремглав мчаться в спортзал, расположенный метрах в ста от наших караванов.

Как я уже говорил, поначалу мы полагали, что на курсе крав маги нас научат десяткам классных приемов, мы станем круче крутого Рембо, и победить нас будет просто невозможно! И зачем нам вообще после этого собаки? Наивная мальчишеская романтика!

Забегая вперед, скажу, что суперменами никто из нас не стал, да этот курс такой цели и не преследовал. Мы научились кое-чему другому. Вот об этом я сейчас и расскажу. Начну с описания нашего первого урока, когда с романтическими мечтами, глядящие вокруг сквозь розовые очки мы после команды «Четыре минуты — крав мага!» выстроились в каре у входа в спортзал.

Навстречу вышел высокий смуглый парень с короткой стрижкой, одетый в спортивный ко стюм и кроссовки. Его волосы были смазаны гелем и зачесаны назад — запах этого геля я помню по сей день. С виду вполне симпатичный молодой человек, никакого ощущения опасности при взгляде на него не возникало. Мы стояли, переговаривались. Тренер подошел к первому в шеренге. Это был немного полноватый солдат, которого мы все в отряде очень любили, по кличке Фади. Вдруг абсолютно неожиданно над его головой молнией промелькнула нога тренера. Опусти он ее чуть ниже, и наш товарищ просто отлетел бы со сломанной челюстью. Разговоры мигом прекратились, наступила абсолютная тишина, все даже дыхание затаили.

— Когда вы приходите на уроки крав маги, ваше лицо должно быть прикрыто руками, — раздался негромкий, ровный голос тренера. Все тут же выставили перед лицом два кулака. С этой секунды, едва увидев нашего нового учителя, мы автоматически становились в защитную стойку. Отныне перед началом занятий, выстраиваясь в спортзале в каре, все созерцали лишь свои поднятые кулаки. Никто не говорил, не двигался, не дышал. Получить удар натренированной ногой никто не жаждал.

Даже после того, как учитель доходчиво объяснил нам правило защитной стойки, мы, пожалуй, не до конца осознали, что на полтора-два часа попадаем абсолютно в другой мир, где действуют свои законы. Наш товарищ Гликсман, забыв правило, опустил руки вниз — и над его головой пронеслась нога — немного даже ниже, чем в случае с Фади. В наших головах одновременно промелькнула мысль, что в третий раз она может пронестись еще ниже, но никто это проверять не решился.

После этого учитель представился:

— Меня зовут Итай, — тихо сказал он. — Теперь одной линией, самым быстрым шагом войти в спортзал.

Мы понеслись в зал. Первый урок не был таким уж сложным. Вначале разминка для разогрева мышц, а после Итай озвучил новые правила.

— Без моего разрешения никто не может говорить. Вообще. Хотите что-то сказать — поднимите руку и, только если получите разрешение, можете подать голос. Понятно? — вдруг повысил голос Итай.

— Понятно! — заорали мы в ответ, стоя в линии и самозабвенно защищая лицо кулаками.

— Если я кричу «Шура!»[13], все должны бежать в правый угол спортзала и выстроиться там в линию, защищая лицо руками. Неважно, что вы делаете, неважно, какая причина. Понятно? — снова с той же интонацией спросил Итай.

— Понятно! — заорали мы, наивно полагая, что просто продолжается какая-то игра.

— Сейчас вы должны отжаться столько раз, сколько я скажу. Скажу десять — отжимаетесь десять, скажу пятнадцать — отжимаетесь пятнадцать. Понятно?

— Понятно! — весело, уже с улыбками, гаркнули мы. Но развеселились мы рано.

— Сто двадцать раз, — прозвучало тихо, обыденно, будто названо было число десять или двадцать.