Собачья работа

— Но если дела обстоят так, почему же к вам обращаются с заказами? — Орден Ястреба действительно пользовался популярностью в народе. Более того, у многих простых людей даже сложилось мнение, что лучше один «ястреб», чем стая «орлов». — Вы зарабатываете деньги, и…

— И работаем на совесть! Нам передали приказ очистить Пустополь от волкопсов. За самку мантихора, не говоря уж об остальных тварях, нам могут и не заплатить, но пройти мимо и не уничтожить чудовищ мы не имеем права. «Орлы» только истребили бы волкопсов и уехали. А на вопрос, как быть с гнездом мантихор, из Гнезда пришел бы ответ: «Пришлите новый запрос, и ваша заявка будет рассмотрела надлежащим образом!» — а за это время расплодившиеся мантихоры могли бы и укусить кого-нибудь. Так что в следующий раз люди трижды подумают, кому и сколько платить.

— А оборотень?

— Про оборотня мы узнали только здесь, от милсдаря Генриха Хаша. И, насколько я понимаю, волкопсы были всего лишь прикрытием, а главная проблема — он. Но сидеть сложа руки в ожидании полнолуния мы не станем, а вместо этого пока потратим время на зачистку окрестностей. Это наша работа, и, как это ни банально звучит, мы ее любим. А вы? Любите свою работу?

Я посмотрела на спину Витолда, который с увлечением что-то лепил из куска глины, время от времени смачивая пальцы водой из реки.

— Не знаю.

Мне в самом деле ни разу не приходилось задумываться над тем, люблю ли я то, чем занимаюсь. Ясно же, что войну никто не любит — кроме тех, кому доставляет удовольствие сам процесс убийства и возможность обогатиться за чужой счет. Я сражалась потому, что на нашу землю пришел враг, даже особо не задумываясь, почему он пришел. Просто у отца не было сыновей, а моих сестренок и маму должен был кто-то защищать. Я не знаю, из-за чего началась та война. Это дело королей и герцогов — отвечать на такие вопросы. Мы были простой пехотой. Нам говорили: «Вперед!» — и мы шли. Убивали и умирали, отдыхали после боя — и снова кидались в бой. Порой усталые и злые, порой счастливые и веселые. Но мы не любили свою работу. Мы ее просто делали. А сейчас…

— Ой!

Испуганный крик. Плеск воды.

Коршун оказался на ногах мгновенно, как подброшенный. Вскочили гайдуки. Даже успевший задремать паж поднял сонную голову. Мне копошиться, пытаясь встать, пришлось дольше всех. Но все-таки я успела увидеть, что князь как-то странно сползает по берегу к воде, изо всех сил упираясь ногами, а его словно что-то тянет в реку.

Мужчины подоспели первыми. Гайдук замахнулся мечом, но Коршун перехватил его руку:

— Держись подальше! Промахнешься — и меч потеряешь, и сам туда же отправишься!

Оттолкнувшись костылем, я наконец подоспела к остальным. Несмотря на отчаянное сопротивление, Витолда утягивало в реку — уже и сапоги были в воде. Он цеплялся одной рукой за росший поблизости кустарник, в то время как его вторую руку, словно корни, оплели тонкие пальцы, в темноте кажущиеся белыми. Гибкое, словно лишенное костей тело, больше похожее на тело угря с длинными волосами и парой рук, извивалось на мелководье. Слышались шлепки, плескалась вода. На моих глазах еще два таких же бледных гибких тела поднялись с глубины.

Не знаю, что мною двигало в тот момент, но я подскочила и, схватившись за росший на берегу куст, со всей силой ударила в бледное тело протезом.

— Аш-ш-ш!

Тварь вскинулась — протез попал ей точно между лопаток. Она задрала голову — вытянутое лицо, распахнутые челюсти с кривыми зубами, плоский нос, выпученные глаза, лишенные бровей и ресниц. На шее под волосами заметны какие-то полосы, словно следы от когтей.

— Сш-ш-ш…

Я ударила второй раз, метя в это лицо. Опять деревяшкой. Был миг ужаса, когда подумалось — вот сейчас лоскотуха поймает ее зубами, дернет, как собака, и я шлепнусь навзничь, лишившись опоры. Но повезло — нежить чуть пригнулась, и вместо раззявленного рта протез попал ей в лоб.

— Давай! Бей!

Приказ Коршуна придал сил и заглушил ростки паники. Я ударила в третий раз, уже наотмашь, отвешивая противнице что-то вроде оплеухи. Голова ее дернулась, клацнули друг о друга зубы. Выпустив свою жертву, она нацелилась на меня — поднырнула под деревяшку, обхватила щиколотку обеими руками…

Но при этом отпустила мужчину. Витолд, цепляясь за гайдука, проворно отполз подальше. А рядом возник Коршун. В обеих руках у него было по горящей ветке. Одной он как следует вытянул вцепившуюся в меня лоскотуху, а другой отмахнулся от одной из ее товарок. Целых три бледных гибких существа, опираясь на костлявые руки и мотая растрепанными длинными волосами и отвислыми грудями, пытались выползти на берег. Одной из них ветка попала прямо в лицо. Заверещав, лоскотуха отшатнулась, закрыла изуродованную голову руками — на тонких длинных пальцах были заметны перепонки. Она упала в реку и, извиваясь, как змея, ринулась на глубину.

— Все назад!