Собачья работа

– А не приврал ли ты, Геннадий, для красного словца? – пробормотала Ли, вскрывая пачку «Салема». – Может, пустышку тяну? – спрятавшись за подоконник, осторожно щелкнула зажигалкой, с наслаждением затянулась и в очередной раз отметила, что привычка рассуждать вслух с годами приобретает все более устойчивую форму. Может быть, это происходило из-за страшного внутреннего одиночества, из-за невозможности поделиться сокровенным с близким человеком, потому что не было его – этого человека. Сестра – божий одуванчик, Март – боевой агрегат, сгусток похотливой плоти, смотрит с вожделением, щерится ласково, а попробуй дай промашку – удавит одним движением, глазом не моргнет… Порой, в краткие промежутки отдыха, когда не нужно было анализировать детали предстоящих акций, Ли ловила себя на мысли, что пугается сама себя – в частности, своего отношения к мертвым. Она читала много книг, в которых описывались нравственные страдания людей, волею случая совершавших убийства, – эти товарищи, независимо от страны проживания и социального статуса, страдали из-за того, что вынуждены были поступать именно таким образом, убиенные снились им по ночам, отчего убийца вскакивал в поту и долго потом плакал навзрыд… Ничего такого с Ли не происходило. Она тщательно изучала особенности объекта и клиента, сделавшего заказ, хладнокровно умерщвляла первого, получала деньги и в любой момент была готова поступить точно так же со вторым, коль скоро он угрожал ее безопасности. Обладая прекрасной памятью. Ли помнила их всех за исключением погибших от ее пуль в период боевых действий. На войне знакомиться с жертвой необязательно: обстановка как-то не располагает. А эти, которых приходилось подробно разрабатывать и доводить до финиша в мирное время, – они ей не снились. Они просто продолжали присутствовать в ее сознании наравне с живыми, имея полноправный статус действующих лиц, иногда Ли вслух разговаривала с ними – как сейчас с Кулькиным…

– Надо будет заняться психикой, – констатировала Ли, делая глубокую затяжку. – Этак недолго и до цветных глюков! А все из-за тебя, Кулькин! Из-за таких, как ты…

Перед смертью Кулькин выдал на-гора невероятную историю. Жить хотел, не верил, что солнечным погожим утром, в собственном дворе, его безжалостно рассчитает совсем не боевая на вид пухлая дамочка в нелепом комбинезоне.

Вкратце суть такова: почти пять месяцев преступное сообщество, именуемое Вторым альянсом, не имеет возможности легализовать так называемый «черный нал» – незарегистрированные и неучтенные доходы от различных видов криминальной и около того деятельности. Раньше такой проблемы не возникало: входящий в состав правления Белогорпромбанка Григорий Васильевич Толхаев регулярно принимал у лидера альянса Саранова определенные суммы и отстегивал соответствующий процент Николаю Алексеевичу Пручаеву (владельцу банка, председателю правления, а по совместительству – лидеру Первого альянса), который размещал «черный нал» на различных позициях, превращая его таким образом в чистые деньги. Но пять месяцев назад взгляды Первого альянса на положение в обществе Второго альянса изменились – видимо, надоело наблюдать под боком жизнеспособного конкурента. Пручаев предложил платить пятьдесят процентов из «левого» дохода и уперся, не желая выслушивать доводы прежних клиентов, привыкших, что банк является самым надежным и постоянным средством для отмывания «грязных» денег.

– Вы что – не видите, что в стране творится? – нагло заявил он Саранову и Толхаеву, которые пригласили банкира на интимный ужин, дабы экстренно обсудить возникшие осложнения. – Я страшно рискую. Мы все рискуем! Или платите половину, или вообще… И никаких разговоров – это не только мое мнение, вы, надеюсь, понимаете…

Соратники переглянулись и прикусили языки – упоминая коллективное мнение, Пручаев дал понять, что давить на него не стоит, – за его спиной стоит сила, способная в случае открытой конфронтации уничтожить Второй альянс.

– Я тоже член правления и имею определенный вес, – напомнил Толхаев. – Ты что с нами делаешь, Николай? Ты же нас по миру пустишь!

– А вы не воруйте, с бандитами не водитесь, – дерзко заявил Пручаев – словно сам всю жизнь существовал на зарплату. – Живите по закону, налоги платите – на здоровье! Кто ж против? Вес он имеет… Вот не будет меня – рулите как вам вздумается. А пока я на месте – извольте делать то, что я скажу. Или убирайтесь из моего банка…