Собачья площадка

Касательно общества. Считаю своим долгом, как бывший военный специалист, предупредить председателя о своем выходе из общества... Что ж ты творишь, Николай? Зачем обидели женщину? Я знаю, это не Вы лично, но все это Бокоруки.

Разве не видишь, они уже везде. Среди нас. Спасай свою душу, Коля.

Иванов и пацан вошли в квартиру. - Виолетта!..

Жены не было. Оно и к лучшему. Правда, он так и не научил ее оставлять хотя бы записку - это плохо. Хорошо, что Николай врезал замок в маленькую комнату. Сделано было ради безопасности: если приходили люди. Зверя запирали.

Теперь можно было воспользоваться нововведением.

Они прошли в комнату, и Иванов закрыл дверь. Малыш не обратил на это никакого внимания, весь поглощенный разглядыванием картинок на стене; Иванов вырезал из солидных спортивных журналов по бодибилдингу мужские торсы, и теперь уродливые аполлоны занимали полстены. Вторая половина была отдана собакам. В большинстве своем на картинках фигурировали бойцовские и охранные по- роды, несколько служебных.

- Нравится?

- Очень.

Ему действительно нравилось здесь все. И картинки, и белая гроздь кораллов, и африканская маска на ковре, но больше всего живой Зверь. Но, зная взрослых, дабы игрушку не отняли, пацан проявлял наибольший интерес по нисходящей. Потому потрогал коралл, а затем подошел к маске.

- Настоящие?

Иванов кивнул.

- Сам нырял?

Иванов снова кивнул.

- А это мне подарили в одном африканском племени, - кивнул он на маску. - Вырастешь - учись, становись профессионалом. Профессионалы везде нужны, сказал он правильные слова.

Врет, подумал Малыш, кораллов сейчас в магазине навалом, а маска гипсовая, еще и лакировка халтурная.

- А хочешь такого щенка иметь? - Иванов кивнул на Зверя.

- Не врешь, дядя?

Николая покоробило такое обращение, однако сдержался.

- Тебе, видимо, много обещали, но слово не держали. Я не из таких... А вообще кем хочешь быть?

- Не космонавтом точно.

- Это почему же?

- На земле дел много.

- Хотел бы быть таким? - Иванов кивнул на тот участок стены, где располагались культуристы.

- Ничего не выйдет, у меня конструкция другая и рост...

- Не конструкция, а конституция. Давай-ка раздевайся, поглядим на твою "конструкцию". У меня друг - тренер в клубе.

С этого бы и начинал, подумал Малыш.

- Триста и вперед, - сказал он.

- Чего... триста? - не понял Иванов.

- Или плеер, - поменял цену пацан, расстегнул две верхние пуговицы, обнажив цыплячью шею. - За проститутов хмыри больше берут. Я по-соседски.

Иванов окончательно растерялся. С одной стороны, это хорошо, что мальчик оказался с душком, опытный, с другой - разнесет, такого не запугаешь. Видно, нынешняя улица дает законченное воспитание.

Тупиковую ситуацию разрешил настойчивый звонок в дверь. Можно было не открывать, но тогда времени на решение вопроса "триста или плеер" не оставалось. Николай сделал знак Малышу держать язык за зубами и вышел в коридор.

На пороге стояла знакомая хозяйка эрделя в слезах.

- Ну что же это делается... Совсем невозможно на станцию сходить. Опять этот кобель левую заднюю порвал. Только заживать стало... Вы же говорили. Взносы собрали.

- Успокойтесь. Я сейчас.

Это было совсем ни к чему. Сначала продавщица, потом эта истеричка Ольга Максимовна, за ней Бубнов. Так может все рухнуть не начавшись.

Иванов позвал Зверя и пристегнул поводок.

Малыш увязался с ними. Хозяйка эрделя просто не обратила на него внимания - не до того. А Иванову второй свидетель был как раз. Этот случай он уже не упустит ни за что.

Они добрались до госпиталя почти бегом. Если люди слегка запыхались, то Зверь чувствовал себя великолепно. А еще ему передался общий нервозный настрой. Нервничал хозяин, нервничала и жаждала крови женщина, предвкушал азарт и острые ощущения мальчишка.

- Вон он! - указала женщина. - Гадина! Они почти одновременно увидели кобеля палевого окраса с темными пятнами на лбу и боках, с длинной свалявшейся шерстью на грязном брюхе. Кобель где-то спер мосол и теперь, уединившись от остальной стаи бездомных, в одиночестве наслаждался желтым от старости гигантом с остатками хрящей и жил. Увидев людей и Зверя, бегущих по его территории, напрягся и заворчал. Принцип - кто смел, тот и съел, - неукоснительно соблюдавшийся в братстве госпитальных собак, мог быть нарушен или подтвержден прямо сейчас. Он боялся, но добычу отдавать не хотел. Во-первых, сам чуть не пострадал, когда отбивал кость на ближайшей городской помойке, а значит, на чужой территории, во-вторых, зачем им его еда. Зверь, он вон какой ухоженный, не то что месяц назад, а больше претендентов не видел. Так почему, скажите, ему делиться? Нет. Пес подгреб под себя мосел и оскалился. Похоже, что его предупреждение подействовало. Люди остановились и о чем-то заговорили.

- Ну что же вы? Вот. Это он. Я точно знаю. И морда его, и цвет... Гадина, - выкрикнула хозяйка эрделя.

Иванов отстегнул поводок:

- Ну, Зверь, взять его! Фас!