Собачьи дни

Из залы застекленные двери вели в довольно запущенный садик, где преобладали лекарственные травы и съедобная зелень. По причине начала декабря и ужасной погоды двери, естественно, были закрыты, но занавески не задернуты, и, проходя через комнату к столику с напитками (не глядя по сторонам и пытаясь казаться беззаботной и приветливо-безразличной, что, как я поняла с некоторым опозданием, было невозможно), краем глаза я видела вспышки молний, освещавшие потеки дождя на оконных стеклах, и угрожающе раскачивающиеся верхушки деревьев. Воздух в комнате казался наэлектризованным, хотя окружающие, похоже, этого не замечали. Может, меня привели в экзальтацию неистовые пляски под Рода Стюарта? Надо было послушать Эльгара[34]…

Не вступая в разговоры, я целеустремленно дошагала до столика с напитками, словно лошадь в шорах, и, очень довольная, налила себе вина. Бокал в руке в подобные моменты производит успокаивающее действие. Вцепившись в ножку хрупкого сосуда, я действительно почувствовала себя намного увереннее. Предстояло восстановить дыхание и выбросить из головы назойливый рефрен «как могла Гертруда, вот уж от кого я никак не ожидала», прежде чем повернуться к собравшимся в зале. Пристальный взгляд в ночную тьму не успокоил — творившееся за окном безобразие казалось полностью созвучным состоянию моей души. Интуиция заговорила в полный голос. Обычно попытки найти мне пару — вечеринка у Верити, ужин у Ванессы и Макса, праздники, устраиваемые по различным поводам, — мало меня трогали, но Гертруда — совсем другое дело, на ее выбор можно смело положиться. Подруга обладала равным умением смешивать ингредиенты изысканных блюд и знакомить подходящих друг другу людей, что неоднократно подтверждалось на вечеринках, ужинах и ленчах. Гертруда настояла на женитьбе своего сына Дэвида, несмотря на кажущееся безумие этого предприятия, и в первый же год после свадьбы Стеффи из пропащей пьяницы превратилась в талантливого дизайнера шляп и прекрасную мать, изумив всех, но не Гертруду (я не сомневалась, что способности Стеффи добавили уверенности ее будущей свекрови). Располагая подобными сведениями, я имела все основания трепетать. С кем бы Гертруда ни замышляла меня свести (что на нее совсем не похоже), вряд ли это окажется владелец компании по производству игрушек из Слоу (непростительная слабость).

В комнате уже собрались человек двадцать, и гости продолжали прибывать. Сжав бокал и поглубже вздохнув, я отвернулась от окна и внимательно разглядывала melee[35], в которой мне предстояло участвовать. В этот момент, в лучших традициях добротного романа, взглянув в глаза незнакомцу, я сразу поняла, что это он. Правильно, подумала я, тебя усадят рядом со мной, и с ужина я уйду с твоим номером телефона. Оглядевшись по сторонам, на другом конце комнаты я заметила Кэрри и Джо — невестку и второго сына Гертруды — и направилась к ним с видом, как я до сих пор льщу себя надеждой, приветливого безразличия.

Очередная беременность Кэрри была мне на руку: на эту тему, если понадобится, можно запросто проговорить весь вечер. Кэрри, эта богиня плодородия, произвела на свет уже четверых. Рожать детей было ее коньком и жизненным предназначением, и она отлично с этим справлялась. В свою очередь, Джо всегда имел забавный вид томящегося жеребца и, похоже, очень радовался своей большой семье. Как и отец, он стал священником. Я порой пытаюсь представить, как проповедники чистой любви к Богу ведут себя в постели. Посещают ли их грязные мысли, как остальное человечество, и что происходит, если они вдруг ощущают возбуждение во время вечерней службы? Джо я знала хорошо, но не настолько близко, чтобы задавать подобные вопросы. Надеялась, что удержусь и сегодня — экзальтация грозила пересилить благоразумие, и хотя Джо — священник весьма либеральных взглядов и не носит «собачьего ошейника», вряд ли подобное интервью придется ему по душе.

Я продефилировала мимо той части комнаты, где стоял вышеупомянутый незнакомец, как мне показалось, с миной дружеского безразличия и подошла к Кэрри, которая обнимала живот обеими руками, сияя одной из самых прелестных своих улыбок.

— Меня затолкают до смерти, — радостно пожаловалась Кэрри, когда мы потянулись друг к другу, чтобы поцеловаться. В последние недели беременности нельзя не удивляться безукоризненной инженерной выверенности человеческого телосложения. Помнится, я на последних месяцах опускала глаза на свое плодоносное чрево, изумляясь, как это оно не отвалится. Положив руку на ладони Кэрри, я ощутила отчетливые толчки изнутри.

— Опять мальчик? — спросила я. — Или на этот раз эмансипированная девочка?

— Возможно, оба сразу, — ответила Кэрри. — Это близнецы.

— Вот дьявольщина, — вырвалось у меня.

Джо, смеясь, поправил:

— Скорее уж Божий промысел…

— На этот раз мы думаем пригласить в крестные тебя, — мечтательно произнесла Кэрри.

— О, с удовольствием, — сказала я. — Но вы же знаете, я не религиозна.