Собачье сердце

21 июня 1909 года (ныне этот день называют профессиональным Днем кинолога) состоялось торжественное открытие первой школы полицейских собак на окраине Санкт-Петербурга, в Старой Деревне.

Щенков – будущих четвероногих пинкертонов – привезли из лучших зарубежных питомников.

Собаки проходили курс обучения вместе с двадцатью шестью полицейскими из разных городов Российской империи, где были организованы сыскные отделения. А спустя три месяца состоялся первый экзамен выпускников.

Это был воскресный петербургский день, 25 октября 1909 года. С самого утра моросил мелкий дождь. Плотное покрывало мутно-серых облаков иногда пробивали робкие солнечные лучи, озаряя буйство золотисто-багряных красок увядающей осенней природы. На курортах Сестрорецка давно закончился сезон, но пригородные рестораны и трактиры Новой Деревни распахнули свои двери уже с полудня. Фешенебельный «Вилла Родэ» с первоклассной кухней, великолепным оркестром был излюбленным местом отдыха богатых петербуржцев и столичной богемы. «По вечерам над ресторанами… Вдали, над пылью переулочной, Над скукой загородных дач…» – Александр Блок повстречался там со своей таинственной Незнакомкой. Среди завсегдатаев были Куприн, Северянин, Шаляпин, Собинов, Распутин, а позже – и Ульянов (Ленин). Романтическая атмосфера Серебряного века сочеталась здесь с откровенным распутством: приглашенные актеры представляли «живые сцены», в коих обнаженные «музы» и «русалки» купались в шампанском, «одалиски» танцевали на столах среди посуды, а разгоряченная публика кидала к их ногам крупные денежные ассигнации… Хозяин «Виллы Родэ» Адолий Родэ не скрывал, что в принципе его заведение является борделем.

Сразу за высоким забором ресторана располагался Приморский вокзал, откуда летом паровозные составы из желтых вагончиков возили дачников в Сестрорецк, Разлив, Курорт, Дюны – на берег Финского залива, где можно подышать чистым морским воздухом, насыщенным благоуханием соснового леса. С окончанием дачного сезона, осенью и зимой, железная дорога продолжала действовать, обслуживая чиновников и рабочих оружейного завода Сестрорецка.

В буфете вокзала, на втором этаже, посетителям предлагались дешевые и сытные обеды, изысканные вина первоклассных фирм. В тот осенний день в зале было многолюдно – купцы, разнорабочие, мелкие чиновники… Никто из них не догадывался, что вскоре они станут свидетелями и статистами намного более занимательного действа, чем все разнузданные сцены соседней «Виллы Родэ».

В два часа пополудни по деревянной лестнице вокзала загрохотали сапоги дюжего дворника Степана Прохорова, хлопнула дверь.

– Половой, квасу! – Красный, потный, растрепанный, он как нельзя более соответствовал звучавшей из граммофона песне.

Могучий бас Шаляпина сотрясал всё помещение вокзала: «Из-за острова на стрежень…» Жадно глотая напиток, утирая пот картузом, дворник подозрительно оглядел зал. Компания молодых купчиков закусывала водочку расстегаями и, видимо, вдохновленная разбойничьей песней, оживленно обсуждала только что увиденный в синематографе немой фильм «Понизовская вольница (Степан Разин)».

Рядом за столиком, потягивая чай из блюдечка, пожилой телеграфист философски сетовал:

– Почему в России всегда романтизируются бандиты вроде Стеньки? Только пережили революцию, и опять эти настроения! Не дай бог повторения…

– Быть может, вам больше придется по нраву романс «Белой акации гроздья душистые»? – предложил буфетчик, перебирая граммофонные пластинки.

«Людей много – это хорошо! – мысленно радовался дворник. – Значит, задачку труднее решить! Посмотрим на представление…»

– Что, Степан, запыхался? – вытирая стойку полотенцем, поинтересовался хозяин буфета.

– Убегаю, кум… вроде как преступник я теперича, ловят меня жандармы. – Дворник вытер мокрые губы, перевел дух. – Сейчас отдышусь и на ближайшем поезде махну к Финляндии поближе… Городовых увидишь – шепни, я спрячусь, – добавил он шепотом.

– Не нужны мне неприятности с властями! Что натворил-то? Аль убил кого? – заволновался буфетчик.

– Убил! – неожиданно весело улыбнулся дворник. – Не волнуйся! Ловят меня – не поймают! Следы хорошо запутаны! Так что сооруди-ка мне, кум, на целковый ветчинки, рыбки, булку французскую, бутылку пива, да, и папирос не забудь – набегался я, замерз и проголодался. Поезд-то лишь через час…

Но не успел отведать Степан и первое блюдо, как буфетчик встревожился:

– Глянь в окно! Уж и бегут за тобой, душегуб! Уходи подобру-поздорову!

Но бежать через дверь было поздно. Степан, схватив картуз, прыгнул на подоконник, спрятался за занавеской. Застонала деревянная лестница под сапогами полицейских, дверь распахнулась, и на пороге появился околоточный надзиратель с большой черной гладкошерстой собакой на поводке. Пёс, вывалив язык, тяжело дышал, белки глаз налились кровью, он уже учуял преступника и рвался на поводке вперед, скреб лапами по деревянному полу.

– Всем оставаться на местах!