Со щитом и мечом

Позднее, давая показания о своей деятельности в тот период, Янишевский попытается представить себя и своих коллег по батальону этакими преданными делу и не рассуждавшими служаками, которые не досыпали ночей и рисковали жизнью в борьбе со спекуляцией, ограблениями базарных ларьков и другими преступлениями сугубо криминального характера. Захлебываясь словами, он еще не будет знать, что чекисты располагают подробнейшими сведениями о структуре и функциях батальона, а также созданной на его основе уголовной полиции города Винницы. Особенно не хотелось ему признавать, в частности, тот факт, что на так называемый первый отдел были возложены исключительно карательные функции – выявление партизан и подпольщиков, партийного и советского актива с последующей передачей их в гестапо и СД, которым с декабря 1941 года был подчинен батальон.

Но это было потом. А пока Степан Янишевский тесно сотрудничает с хозяевами, носящими на фуражках черепа и эсэсовские руны в петлицах. Он твердо верит в незыблемость «нового порядка» и, как карьерист до мозга костей, боится лишь одного – медленного продвижения по службе.

Однако опасения оказались напрасными. Грамотный, энергичный, жестокий, ненавидящий все советское, Янишевский хорошо зарекомендовал себя в глазах гитлеровского начальства. Он быстро выдвинулся и после реорганизации батальона в криминальную полицию занял пост заместителя начальника, на котором прослужил свыше года. Теперь многое зависит уже и от него. К примеру, достаточно устной рекомендации господина заместителя начальника, чтобы очередной кандидат в предатели без лишних формальностей надел полицейский мундир и был зачислен на гестаповское довольствие. К Янишевскому стекались доносы изменников и полицаев об оставшихся в городе коммунистах и комсомольцах, советских активистах, семьях командиров Красной Армии, лицах, подозреваемых в связях с подпольем и партизанами. Под его руководством и при личном участии винницкие полицаи выявляли, хватали и передавали фашистам евреев.

Компания вокруг Янишевского собралась подходящая. Ближайшим его коллегой был Богдан Козак, занимавший пост инспектора (мы еще встретим его в роли душегуба под псевдо Смок). Столь же рьяно служил фашистам и человек с невыразительной внешностью, откликающийся на имя Левко. И конечно, достойное место в этом букете занимал Иван Смерека – редактор продажного листка «Вінницькі Biстi». Под стать своему супругу-мельниковцу была и Зоя Смерека – агент гитлеровской разведки.

Впоследствии, не замечая убийственной иронии в своих же собственных словах, Янишевский подтвердит, что члены ОУН составляли большую часть личного состава охранного батальона и винницкой полиции. Еще одно убедительное доказательство истинной роли «борцов за самостийну Украину» в годы гитлеровской оккупации!

Рабочими буднями этого разношерстного сброда было участие в борьбе с партизанским подпольным движением, аресты и допросы, участие в облавах на мирное население. Особенно по душе им пришлись разного рода «акции», в ходе которых удавалось пронюхать, у кого еще остались ценности. Сфабриковать «дело» против их обладателя для полиции не составляло труда. Он попадал в гестапо, а ценности – в фонд ОУН, пополнение которого было поручено Смоку и Левку. Причем, как мы вскоре убедимся, щедро вознаграждались и личные труды участников акций.

И они старались. Они лезли вон из шкуры, чтобы, с одной стороны, доказать преданность третьему рейху, а с другой – не обидеть самих себя. Например, Янишевский выезжал в поселки Погребище и Ситковцы, где лично участвовал в искоренении непокорности со стороны местного населения. А проще говоря, бил, арестовывал, грабил.

Как и раньше, шефы из гестапо были довольны его работой. Единственным, что омрачало настроение, были вести с восточного фронта. Из них явствовало, что считавшаяся безотказной и несокрушимой машина вермахта все чаще начинала работать с перебоями, а затем включала и задний ход. Завоеватели, которые еще недавно с радостной дрожью пытались рассмотреть в бинокли московские окраины, навсегда остались в заснеженных полях. Те же, кому посчастливилось избежать пули или штыка, откатывались обратно и, несмотря на все приказы и инструкции, доносили в глубокий тыл слухи о том, что удары советских войск оказались куда ощутимее, чем это изображала геббельсовская пропаганда. Пожар на востоке разгорался все сильнее, и в нем бесследно исчезали эшелоны с живой силой и техникой оккупантов, следовавшие через Винницу.

Это заметно охладило пыл Янишевского и компании. К тому же и гестапо начало искоса посматривать на их комбинации с ценностями: лакеи брали явно больше, чем им полагалось.