Со щитом и мечом

Но все это – и рассказ-исповедь Табора, и напутственные слова в управлении – позади. Машина с разбега врезается в занесенную сугробами дорогу, медленно одолевает километр за километром, а Лубенников, кутаясь в тулуп Журавлева, скользит невидящим взглядом по перебинтованным снегом деревьям, белым колпакам холмов, нахохлившимся крышам домов. Он уже целиком поглощен будущей схваткой с Кнопкой и, чтобы не терять времени, обстоятельно, факт за фактом анализирует полученные в Ровно первые исходные данные о референте службы безопасности краевого провода ОУН. И когда машина наконец остановилась у здания районного отдела МГБ, что-то похожее на план действий, пускай очень общий, уже вызрело в голове.

Здесь его ждали. Это было видно хотя бы по тому, что в кабинете начальника Лубенников увидел койку с заправленной солдатской постелью. «Все правильно, – мысленно согласился он, – здесь мне и работать, и первое время жить». Посмотрел на часы: 19.00 – кончается время отдыха.[15] Значит, через час все будут в сборе. Очень хорошо, сразу и познакомимся. Еще по дороге в Тучин он решил отступить от формальности принятия дел у своего заместителя, который временно исполнял обязанности начальника райотдела. Конечно, по инструкции он должен был прежде принять дела, но ведь на это уйдет пропасть времени. А время теперь существовало для Лубенникова только для задачи, четко определявшейся одним-единственным словом – Кнопка.

Он всегда дорожил временем. Так же, как людьми. Не по книжкам, не по чужим рассказам – по своему опыту знал, что люди и время решают все. Личного состава, за исключением лейтенанта Лупандина, еще не было; чтобы скорее вникнуть в курс дел на местах, Лубенников сразу же встретился со вторым секретарем райкома партии Н. И. Шкуратовским (первый был на партийной учебе в Ровно).

Знакомство с личным составом райотдела заняло не более получаса. В 21.00 – первое рабочее совещание. Лубенников пригласил на него Н. И. Шкуратовского, старшего лейтенанта Г. П. Рассихина и его офицеров, а также весь оперативный состав райотдела: своего заместителя старшего лейтенанта Ф. Н. Пичугина, старших оперативных уполномоченных капитана М. П. Павлова и старших лейтенантов И. Ф. Полозова и Е. М. Шийко, оперативных уполномоченных старшего лейтенанта Н. И. Гарбузова, лейтенанта П. С. Лупандина, младшего лейтенанта Г. Ф. Балеева и следователя старшего лейтенанта А. Д. Рыжакова.

– Итак, картина проясняется, – в конце подытожил доклады оперативных уполномоченных работников и командиров Лубенников. – Наша первоочередная задача заключается в следующем. Первое: всемерно активизировать работу по розыску и ликвидации банд. Шире практиковать засады, секреты, инсценированный уход из населенных пунктов, с тем, чтобы блокировать места укрытий бандитов и ликвидировать их. Второе: особое внимание обратить на близкие связи бандитов, больше опираться на помощь местного актива и патриотически настроенного населения. Эти люди могут и должны нам помочь в выявлении мест укрытий бандитов и их пособников. Третье: в целях доведения до широких масс постановления Президиума Верховного Совета УССР и Совета Народных Комиссаров республики о прекращении борьбы и явке с повинной во всех населенных пунктах района провести собрания крестьян и местной интеллигенции, разъяснить его положения. Текст постановления и письма от имени райотдела с предложением явки с повинной направить через родственников и другие связи нелегалам и участникам бандитского подполья. Вот вкратце все. Теперь – за работу. Все свободны, за исключением старших лейтенантов Пичугина и Рассихина.

Да, он почти наверняка знал, с чего надо начинать, приступая к ликвидации банды Кнопки. То, о чем они больше четырех часов вели обстоятельный разговор на совещании, касалось все-таки общей программы, если хотите, стратегии борьбы с националистическим подпольем во всем районе. Теперь, когда остались в кабинете втроем, Лубенников хотел обсудить тактику действий, высказать вслух свои соображения и услышать оценку тех, кто должен был наряду с ним претворять в жизнь план поиска и ликвидации Кнопки и его боевиков.

– Ну что, прозаседавшиеся? – устало пошутил Петр Филиппович, пытливо глядя на своих собеседников. – Наверное, голову не мешало бы освежить. До утра времени достаточно, всласть наговоримся…

Во дворе струился тихий, как музыка, снег. Ровный, удивительно спокойный свет луны, прозрачные от инея деревья, серебрянные кусты, выкрашенные в белый, чистый цвет шапки сонных домов – все дышало таким миром, таким знакомым и дорогим, но войной и притаившимся врагом поставленным в разряд чего-то невероятного покоем, такой удивительно сладкой, но, увы, недозволенной роскошью, что все трое, не сговариваясь, заторопились обратно к себе в кабинет.