Со щитом и мечом

Когда-то Стекляр собирался поступить в один из ленинградских технических вузов. Не отказывался от этого намерения и на фронте, особенно когда дело пошло к окончанию войны. Но все планы изменились в один день. Лейтенанта Стекляра вызвали в штаб дивизии, и здесь незнакомый подполковник предложил лихому войсковому разведчику пойти учиться в специальное учебное заведение, где готовили сотрудников для работы в органах государственной безопасности.

По окончании училища Стекляру дали направление в центральный аппарат МГБ СССР. Он отказался. Ему не нравились ни большие города, ни многолюдные учреждения, не нравятся и по сей день. Сам попросил послать его на Ровенщину. Ехал сюда – думал, на несколько лет. Оказалось – на всю жизнь…

Так вот и вышло. Пришел лейтенант с войны. А попал – снова на фронт. Потому как Ровенщина была одной из трех западно-украинских областей, где с особым ожесточением развернулись бои с ушедшей в глухое подполье националистической нечистью. В те послевоенные годы довелось офицеру-фронтовику распутать несколько сложных дел. Одним из таких было дело, которое можно условно назвать ИНИЦИАЛЫ ПОД ЛУПОЙ.

Борис Стекляр хорошо помнит майское утро 1951 года, когда получил он, должно быть, самое необычное для себя задание. Причем не от непосредственного начальника, а от одного из руководителей областного управления МГБ.

– Полюбуйся, – сказал полковник Судов и подвинул капитану стопку фотографий. Стекляр взял первый лист – крупными рисованными буквами на нем было выведено: «Волынь в борьбе».

– Что это? – он в недоумении поднял глаза на полковника.

– Смотри дальше!

Стекляр быстро просмотрел всю папку. То были фотокопии рисунков, собранных, судя по всему, в одном альбоме. По содержанию – злобная антисоветчина, изготовленная явно с провокационной целью. Вот три солдата Советской Армии отнимают у старой крестьянки мешок с зерном. Вот оуновцы, вышедшие из леса, срывают с сельсовета красный флаг и водружают свой – с трезубом. Вот стилизованные, беспардонно облагороженные портреты «лесовиков» в схронах, у костров. Вот какие-то люди в городской одежде (значит, приезжие, «москали», не иначе) под охраной солдат ломают сельскую церковь. На них угрюмо взирают крестьяне. Тут же – связанный священник.

Подобные картинки Стекляру уже попадались в бандитских схронах и раньше. Иногда их сдавали местные жители вместе с подброшенными националистическими листовками. Видел он нечто подобное и на страницах оуновских газет, доставленных нелегально из-за кордона.

– Это «добро» нам прислали из Москвы, – объяснил полковник. – И не только нам, но всем управлениям МГБ западных областей Украины. Суть дела заключается в том, что этот альбом с провокационными целями сейчас широко распространяется на Западе. Его подкидывают в посольства, журналистам-международникам, делегатам сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Замысел провокаторов понятен – убедить общественное мнение Запада, что на Украине, дескать, идет массовая вооруженная борьба против Советской власти. Нам поручено срочно разыскать автора альбома и пресечь его антисоветскую деятельность. Для розыска создана оперативная группа. Вы ее возглавите. Кроме вас в нее включены капитаны Маркелов и Мудрицкий. Утром доложите план мероприятий…

Сотрудника Клеванского райотдела госбезопасности Михаила Андреевича Маркелова Стекляр знал хорошо. О капитане Мудрицком из управления МГБ по Сумской области, находящемся на Ровенщине в командировке, слышал как об опытном чекисте.

Вернувшись в свой кабинет, Борис Ефимович еще раз тщательно изучил рисунки. Первая мысль была – а не состряпаны ли они там, за океаном, или где-нибудь в Мюнхене? Но потом от этой мысли отказался. Стекляр достаточно хорошо знал Волынь и быстро понял – художник местный. В этом убеждало многое: чисто полесские пейзажи, детали одежды, построек, достоверность устройства схронов и т. п. Нет, так мог нарисовать только знающий человек. Мнение Стекляра, кстати, совпадало с предположением, высказанным в Центре (откуда и доставлены были рисунки), о том, что их оригиналы нелегально переправлены на Запад откуда-то из западных областей Украины.

В Ровно в то время жило всего несколько профессиональных художников. Одного из них Борис Ефимович немного знал – это был заслуженный фронтовик, орденоносец, в период Сталинградской битвы они даже служили в одной армии, правда, тогда не встречались. Вечером того же дня капитан отправился к художнику за консультацией.

Николай Александрович встретил чекиста приветливо. Что требуется от него – понял мгновенно, не понадобилось ему и разъяснять, что дело – сугубо конфиденциальное.

– Прежде всего мне нужно знать, кто это изготовил, – спросил Стекляр, – профессиональный художник или самоучка?

Хозяин взял листы. Вначале внимательно просмотрел их невооруженным взглядом, потом достал из ящика стола тяжелую трофейную лупу в медной оправе. Стекляр терпеливо ждал. Через полчаса эксперт отложил в сторону рисунки и решительно заявил: