Со щитом и мечом

– О, не подумайте, что желание помогать большевикам строить коммунизм, – улыбнулся эсэсовец…

Так первая завеса над тайной «лечебницы» доктора Ортеля была приоткрыта. Москва требовала не спускать глаз с «лечебницы на Дойчештрассе» и ее хозяина.

С каждым днем Кузнецов все больше убеждался, что внешне невозмутимый фон Ортель – очень коварный и хитрый враг. С откровенным цинизмом говорил Ортель за рюмкой коньяка о верховодах рейха. Подслушай кто-нибудь из соглядатаев, которыми кишело все вокруг, этот разговор – обоим не миновать петли.

Это, конечно, было проявлением расположения эсэсовца к несколько наивному и доверчивому офицеру-фронтовику. Но Кузнецов по-прежнему был очень осторожен с штурмбанфюрером. Он чувствовал, что если Ортель действительно заинтересован в привлечении боевого офицера к каким-то своим темным делам, то он первым должен как-то проявить свое расположение. И не ошибся.

На одной из встреч Ортель обратил внимание Зиберта на то, что его невесту Валентину подозрительно «обхаживает» майор Геттель. При этом Ортель доверительно сказал Зиберту:

– Я встречал этого парня в «доме Гиммлера» на Принц-Альбрехтштрассе. Видимо, вам не нужны дальнейшие разъяснения.

О том, что Зибертом заинтересовался «рыжий майор» (так называли за глаза Геттеля сослуживцы), сообщила и Лидия Лисовская. Майор учинил ей форменный допрос. При этом он интересовался, не употребляет ли Зиберт английских слов.

Кузнецов стал догадываться: «Видимо, Геттель заподозрил во мне английского шпиона».

Запросил Центр и получил приказ: «Пойти на встречу с Геттелем и попытаться использовать свидание на пользу советской разведке». Во время этого «рандеву» гестаповец был ликвидирован. Но до этого Кузнецову удалось выяснить, что Геттель, заподозрив в Зиберте агента «Интеллидженс сервис» (английской секретной службы), попытался «навести мосты», чтобы переметнуться с тонущего корабля к новым хозяевам. Он также «уточнил» настоящую роль

Ортеля, представляющего в Ровно высшие круги гитлеровской разведки. А Ортель вдруг исчез из Ровно. Исчез так же загадочно, как появился и как жил в этом городе, окутанный туманом неизвестности. Ходили слухи, что штурмбанфюрер застрелился, но трупа его никто не видел.

Позднее в одном из донесений Кузнецова командованию отряда появятся такие строки о фон Ортеле: «…Лик (Лисовская. – К. 3.) получила от него сведения, о достоверности которых судить не берусь. Фон Ортель рассказывал, что в Германии изобретена какая-то летающая бомба вроде самолета, которая будет с большой быстротой покрывать расстояние до четырехсот километров и производить огромные разрушения. Я хотел лично «поговорить» с ним, а при случае предоставить эту возможность и вам, но оказалось, что Ортель неожиданно исчез».

Эти сведения о самолетах-снарядах, которые гитлеровцы стали применять только несколько месяцев спустя, были срочно переданы в Центр.

Николай Иванович сообщал в этом донесении и о переброске штабов с востока на запад в связи с приближением Красной Армии, о минировании фашистами ряда крупных зданий в Ровно.

…Кузнецова неотступно преследовала мысль о загадочном исчезновении Ортеля. Но ничего вразумительного не могла сообщить на этот счет даже Майя Микота, которая ближе всех была к Ортелю.

– Да, он был очень доволен чем-то, говорил, что ему оказана большая честь, что дело очень крупное…

– Но куда, куда он поехал? – допытывался Николай Иванович. Майя пожала плечами:

– Не сказал…

– Майя, постарайтесь восстановить в памяти все наименьшие подробности разговора, все детали, намеки. Поймите, это очень важно для нас!

Девушка и сама это понимала, но только качала головой:

– Я спрашивала, не говорит. Вот только разве что… Нет, вряд ли это имеет значение: обещал мне, когда вернется, привезти персидские ковры.

– Персидские ковры?

Кузнецов встревожился не на шутку. Интуицией разведчика он чувствовал в этом какую-то разгадку внезапного исчезновения Ортеля. Персидские ковры? Вряд ли это случайно. И вдруг Николая Ивановича осенила догадка: значит, он собирается куда-то на Восток. О своих соображениях Кузнецов сообщил в Центр.

Потом из сообщения нашей агентуры в Швейцарии Центру стало известно о происках немецких разведчиков в Иране. Так факт за фактом вырисовывалась картина, истинный смысл которой стал понятным после того, как в Ровенских лесах получили запоздавшие московские газеты. Одна из них – «Правда» от 19 декабря

1943 года – попала к Кузнецову. С волнением читал Николай Иванович напечатанное в ней сообщение:

«Заявление Рузвельта на пресс-конференции. Лондон. 17 декабря (ТАСС). По сообщению вашингтонского корреспондента агентства Рейтер, президент Рузвельт на пресс-конференции сообщил, что он остановился в русском посольстве в Тегеране, а не в американском, потому что Сталину стало известно о германском заговоре.