…Со многими неизвестными

Сергей поборол в себе желание продолжать спор. Но уходил он с чувством огорчения и досады и сам удивился этому. «Да какое мне дело, есть тут драмкружок или нет?» - подумал он.

В следующей школе драмкружок был, но старостой его оказалась девочка. Сергей за каких-нибудь пятнадцать минут успел получить у нее все сведения, которыми, как ему сказали в райкоме, надлежит интересоваться инструктору. Он уже собрался было уходить, но тут девочка, видно поборов какие-то сомнения, торопливо сказала:

- Знаете, мы очень хотим поставить пьесу, просто мечтаем. Вы понимаете? Настоящую пьесу. Но это же так трудно самим. Мы пробовали. Ну, неужели нельзя помочь? Нет, вы послушайте! - взволнованно воскликнула она, хоть Сергей и не думал ее прерывать. - Мы уже сто раз ходили к директору. Мы и в райкоме были. Мы все достанем, сделаем - все, все. Но нам обязательно нужен режиссер.

- Хорошо, разберемся. Еще раз поставим вопрос перед райкомом… - неуверенно ответил Сергей.

И тут ему стало вдруг совестно перед этой ясноглазой девочкой. «Бюрократизм», - со злостью подумал Сергей и, решительно оборвав себя на полуслове, сказал:

- Давай договоримся так: через три-четыре дня к вам придет настоящий специалист и поможет. Честное комсомольское, поможет. Идет?

Девочка радостно закивала головой.

Выйдя на улицу, Сергей облегченно вздохнул и посмотрел на часы. Ого, почти семь! Можно отправляться домой. Но ему неудержимо захотелось побывать еще хотя бы в одной школе.

Моросил дождь. Сумерки опустились на город. Разом, как по волшебству, вспыхнули вдруг высоко над головой фонари и желтыми бусинками убежали вдоль улицы. Рабочий день кончился. Увеличился, занимая теперь всю ширину улицы, поток машин, больше стало прохожих.

В школе кончила занятия вторая смена, и в классах шли родительские собрания. Комитет комсомола заседал на третьем этаже, в пионерской комнате.

Широкий, пустынный коридор неожиданно встретил Сергея нестройными звуками оркестра. Сергей не успел сделать и нескольких шагов, как музыка оборвалась, в репродукторе под потолком что-то затрещало, и вдруг чей-то задорный, срывающийся на дискант голос весело объявил:

- Товарищи, из-за какого-то несчастного куска алюминия наш радиоузел не может работать нормально! Повторяю: не может!…

Его перебил другой, совсем веселый голос:

- Оркестранты просятся погулять!…

Сергей, прислонившись к стене, беззвучно расхохотался.

В это время по коридору деловито пробежал чем-то озабоченный ученик. Сергей остановил его.

- Скажи, что это за передача?

- Это безобразие, а не передача! - сердито откликнулся тот. - Они так наш радиоузел опробовают. Понимаете, вместо того, чтобы как полагается говорить: один, два, три, четыре и так далее, а потом назад - четыре, три, два, - они тут балаган устроили. Вот я сейчас…

Но Сергей его удержал:

- Погоди. Они уже кончили. Ты мне лучше скажи, у вас есть драмкружок?

- Драмкружок? Нет. У нас есть ШТИМ, - с гордостью ответил мальчик и, улыбнувшись, добавил: - Непонятно? Это сначала никому не понятно.

- Что же это такое? - поинтересовался Сергей.

- ШТИМ - это школьный театр интермедий и миниатюр. Здорово? Театр! В прошлом году у нас ничего не ладилось. Но недавно горком комсомола новую руководительницу прислал. Студентка. Мировая девчонка! То есть она уже, конечно, не девчонка. Но ШТИМ придумала она. Сейчас первую программу готовим.

- Действительно, здорово, - подтвердил Сергей. - А скажи, кто у вас староста кружка?

- Да кружка-то у нас нет. У нас театр. А директор его Игорь Пересветов из десятого «Б» - парень, прямо скажем, дрянь.

Сергей насторожился.

- Постой, постой! Я его, кажется, видел. Такой высокий, худой, белобрысый, да?

- Точно. Это он и есть.

- А почему он дрянь?

- Я с ним в одном классе учусь. Подлец и эгоист.

- Ишь ты!

В это время к ним подошел еще один мальчик.

- Валька, это ты о ком так? - с любопытством спросил он.

- О Пересветове, о ком же еще.

- Так ведь он гениальный артист! - с восхищением произнес паренек.

- Ты бы с этим гением за одной партой посидел. Узнал бы.

- Ну, это я не знаю. Но как он играл тогда в спектакле! Зал стонал от оваций.

- Это он любит, овации, - презрительно заметил Валя.

- Но ведь заслуженно. Признайся, заслуженно?

- Допустим.

- То-то. Он рожден для театра. Второй Качалов, честное комсомольское.

- Ну, это ты, положим, загнул.

- Нисколько. Погоди, он себя еще покажет.

- Пророк…

- А с кем он дружит? - спросил Сергей.

- Да ни с кем он не дружит, - возмущенно ответил Валя. - Очень ему нужна наша дружба. Ну и мы об этом не жалеем. Подумаешь!

- Отталкиваете от себя парня?

- Кто его отталкивает? Я, как член комитета, официально могу заявить: он сам оттолкнулся.

- Он комсомолец?

- Горе он, а не комсомолец.

- Так возьмите его в оборот, втяните в работу. Узнайте, чем он дышит.

- Мы не няньки. Кто с ним дружить согласится? Я член комитета, но не могу же я заставить ребят дружить с ним.

- Но артист-то какой, - улыбнулся Сергей. - Так может всякий талант погибнуть.

- Без поддержки коллектива как пить дать погибнет, - снова вмешался второй паренек.