…Со многими неизвестными

Урманский рванулся вперед, но Сергей остановил его за рукав и строго, не терпящим возражений тоном, сказал:

- Вы останетесь здесь. Зайду я один.

В большой запущенной комнате окна были плотно завешены. Неярко горела лампа под широким матерчатым абажуром, свешивавшимся с потолка на длинном шнуре. По углам темнота сгущалась. На пустом, без скатерти, столе, в бледно-желтом круге света, лежала раскрытая книга.

Нина, зябко кутаясь в платок, приблизилась к столу и с испугом посмотрела на Сергея. Тот подчеркнуто деловито сказал:

- Садитесь, Нина. Я вам должен кое-что сказать.

Она безмолвно опустилась на краешек стула. Тут только Сергей заметил, как осунулось ее лицо и темные круги легли под глазами.

- Так вот, - продолжал Сергей, тоже подсаживаясь к столу и машинально закуривая. - У вас на работе из кассы пропало одиннадцать тысяч двести рублей…

Нина, вскрикнув, прижала руку ко рту.

- Да, да, я знаю, - кивнул Сергей, изо всех сил стараясь говорить спокойно. - Вы их не брали. Но сколько вы взяли? И зачем?

Девушка не отвечала. Оцепенев, она с ужасом смотрела на Сергея, прижимая ладонь ко рту, словно не давая вырваться душившему ее крику.

- Зачем, Нина? - повторил Сергей. - Зачем они вам понадобились?

- Одиннадцать тысяч… - со стоном произнесла наконец девушка. - Значит… Но я… но у меня… не хватало…

- Сколько? - быстро спросил Сергей.

- Двести сорок… я вам все расскажу… - лихорадочно произнесла она. - Я все расскажу… Сначала он взял сто… И велел мне положить расписку… Обещал вернуть через два дня. Сказал, что надо послать дочке, что она заболела… И плакал… А потом взял еще сто… А мне велел взять сорок, чтобы я купила пальто… потому что стало очень холодно… И сказал, что я верну из получки… И… и я взяла… и опять положила расписку… на сто сорок… а потом… сказал, что завтра ревизия… и что не может вернуть… а я… мне за это тюрьма… и что надо скрыться… что он мне поможет… и дал чужой паспорт…

- А когда вы скрылись, - закончил Сергей, - он украл из кассы все деньги. И конечно; подозрение пало на вас. Как он и рассчитывал. И между прочим, не было никакой ревизии.

Его переполняла лютая и бессильная ненависть к человеку, который все это сделал, именно бессильная, потому что он не мог уже защитить эту девушку от всех страданий, которые тот ей причинил, от всего того ужаса и тех мук, которые она перенесла за эти длинные, бесконечные дни и ночи после бегства из Москвы. Эта кипевшая в нем ненависть мешала говорить, думать, мешала дышать. Он не помнил, когда еще ощущал что-либо подобное.

- Как вы могли ему поверить?… Вас там столько людей любит, Нина. Я же знаю… - И, сделав над собой усилие, проговорил уже твердо, с угрозой: - Он ответит за это. Кто он такой?

- Он… он мой начальник.

- Я понимаю. Как его зовут? - торопливо перебил ее Сергей.

«Прохоров, Прохоров…» - стучало у него в висках. Да, сейчас Нина должна была назвать эту фамилию. Ведь Прохоров бухгалтер. Странно только, почему ребята из МУРа не натолкнулись на него…

Но Нина назвала совсем другую фамилию.

В первый момент Сергей от изумления чуть не вскрикнул. Он еле успел взять себя в руки. И в ту же минуту он все понял. И снова изумился коварной хитрости этого человека. Но теперь изумление уже не помешало ему. Сергей быстро и напористо спросил:

- Где он сейчас?

- Я не знаю… Он велел мне ждать… Он обещал прийти за мной… - еле шевеля пересохшими губами, прошептала Нина.

- А где этот… Звонков?

- Он на работе.

- Его там нет… Они сбежали. Они бросили, вас и сбежали. Что-то их, видимо, спугнуло… А впрочем… Нет, тут другое…

Сергей задумался, потом провел рукой по лбу, словно прогоняя что-то мешавшее ему, и наконец сказал:

- Вот что. Вам тут оставаться не нужно. - И, заметив мелькнувший в ее глазах испуг, поспешно добавил. - Никто вас не собирается арестовывать и сажать в тюрьму. Никто. Ну что вы, в самом деле! - он даже заставил себя улыбнуться. - Если хотите, вернитесь к Федоровым. Хотите, возвращайтесь в Москву.

- Нет!…

- Ну и отлично. Вернитесь к Степану Григорьевичу и Галине Захаровне. Они вас очень любят. И не надо им ничего говорить. Хотели уехать, а теперь раздумали. Вот и все. И они ни о чем вас не будут спрашивать. Я им так посоветую. А потом, когда все кончится, вы им сами расскажете…

Он говорил, говорил, стараясь не только словами, но и голосом, бодрым, уверенным тоном заставить Нину успокоиться, поверить ему.

Нет, сейчас нельзя ее допрашивать даже в качестве свидетеля, нельзя заставить ее вспоминать все подробности того, что с ней произошло. Сейчас ее нервы не выдержат этого. Кроме того, Сергей все самое важное уже знает. А главное - он тут, этот человек, и тут, в этом городе, его надо ловить. Нина здесь ничем не может помочь. А вот потом она все расскажет и поможет его изобличить. Но это потом. А пока…

- Значит, Нина, решили? Вы поживете пока у них. И еще… - Сергей улыбнулся. - Георгий тоже ничего не знает и знать пока не должен. Ну, разве только надо ему сказать, что вы не Марина, а Нина. А может быть, и этого пока не надо? Скажем, что я ошибся.