Сны

День, когда дилижанс увез меня из поместья родственников, я до сих пор считаю самым счастливым в своей жизни. Это при том, что четыре года, проведенные в Школе прилежных барышень, едва ли можно назвать веселыми и беззаботными. Во-первых, из всех учениц своего курса я оказалась самой старшей (на момент поступления в Школу моим однокашницам было не больше пятнадцати лет), во-вторых, самой грубой и необразованной. Пришлось приложить немало стараний, чтобы доказать и им, и преподавателям, и самой себе: провинциальная девица, явившаяся в обитель наук и благородства в стоптанных башмаках и заштопанном платье, может быть и умной, и красивой, и утонченной.

К третьему курсу среди педагогов я уже слыла умной, талантливой девушкой с прекрасным аналитическим мышлением, а среди учениц – хитрой змеей, с которой лучше дружить, чем враждовать, ибо она умеет делать правильные выводы даже из самых незначительных мелочей и в случае чего может использовать полученную информацию против кого угодно.

В конце четвертого курса в Школу прилежных барышень с официальным визитом приехала Мария Эрилейская, и это стало очередным подарком судьбы. Невероятным образом королева узнала меня среди прочих девиц. У нас состоялся милый приватный разговор, после которого я была зачислена в штат личных фрейлин ее величества и переехала в королевский дворец.

С этого момента в моей жизни началась новая эпоха, полная блестящих балов, гадких сплетен и тонких интриг. Обитель самых знатных и влиятельных людей нашей страны на поверку оказалась грязным болотом, способным поглотить любого, кто не сумеет приспособиться к его условиям.

Благодаря поддержке королевы, я к этим условиям приспособилась очень хорошо. Мы с Марией мгновенно нашли общий язык и до самой ее смерти оставались хорошими подругами, если не сказать сообщницами. Благодаря особым поручения ее величества, я быстро завоевала при дворе авторитет, а также приобрела целую кучу недоброжелателей. Впрочем, надо быть честной: все наши старания были направлены на то, чтобы ставить на место особенно зарвавшихся интриганов и оберегать от возможных опасностей Фредерика Эрилейского – будущего повелителя Горилу.

С Фредериком у меня сложились особенно близкие и трепетные отношения. Да что там, я влюбилась в наследного принца, как кошка, причем с самого первого взгляда. Да и как в него было не влюбиться? Этот мужчина – живое воплощение сказочного королевича, о котором мечтает каждая женщина. Необыкновенно добрый, красивый, образованный, смелый – одной своей улыбкой он мог очаровать даже замшелую каменную статую.

К моей неземной радости, Фредерик почти сразу ответил мне взаимностью, а спустя еще некоторое время мы разделили постель.

Королева-мать ничего против нашей связи не имела. Более того, всячески ее поддерживала. Она была умной женщиной и прекрасно понимала: ее сын никогда не отведет меня к алтарю – принцы должны жениться на принцессах и с этим ничего не поделать, зато выказывая мне свою благосклонность, Фредерик получит отличного союзника, который пойдет за него и в огонь, и в воду.

Мария, конечно же, оказалась права. Ради своего королевича я готова была абсолютно на все. Это было очень кстати, ведь друг и защитник ему требовался, как воздух – при всех чудесных качествах своего характера политиком принц оказался никудышным. Он слабо разбирался в хитросплетениях внутренних и международных отношений, а потому серьезно зависел от мнения окружавших его чиновников. Королева-мать опасалась, что после ее смерти принц либо окажется свергнутым с престола, либо станет марионеткой в чьих-нибудь грязных руках.

Я ее опасения полностью разделяла, а потому пристально следила за всем, что происходило вокруг Фредерика.

После того, как Мария умерла, а голову ее сына украсил обруч монаршей короны, наши отношения из спальни переместились в рабочий кабинет. Злые языки шептались, что страной на самом деле управляет не король, а его безродная любовница Малена Румм.

Фактически они были правы. Все, с чем приходилось сталкиваться Фредерику, проходило через мои руки: приказы и документы, отчеты чиновников, переписка с самодержцами соседних государств и многое другое. В течение нескольких лет я лично дергала ниточки паутины служебных интриг, придумывала те или иные хитрые ходы и даже отдавала распоряжения главе секретной королевской службы.

Разумеется, при дворе такое положение дел нравилось не всем. Самым ярым моим противником оказался тот, кто должен был стать главным союзником – Александр Урр, первый советник Фредерика.

Старому лису категорически не нравилось, что все важные государственные дела монарх в первую очередь обсуждает не с ним, а со своей фавориткой, и решения принимает, исходя не из его, а из ее советов. Вместе со своим приспешником – мединцем Эдвином Деливиром Урр неоднократно пытался подложить мне жирную свинью, скомпрометировать в глазах короля и вообще «задать такую трепку», чтобы «сопливая шлюха поняла, наконец, где ее место».