Снова в дураках

- Могу ли я предложить вам бокал канарского вина[6]?

- О, конечно! - отозвалась Женевьева.

Теперь, когда он сел рядом с нею, она испугалась еще больше. И все же... одна его близость заставила дрожать ее колени. Настолько он был прекрасен. Ни один волос не выбился из его прически, все, во что он был одет, было самого высшего качества. Он посмотрел на нее сбоку из-под густых ресниц, и Женевьева почувствовала, что краснеет.

Она взяла из его рук бокал и сделала глоток.

- Я с нетерпением жду Отелло Уиттера, - лениво произнес Фелтон, опершись тростью в пол кареты. Себе он вина не налил. - Мне понравилась его игра в роли короля Лира, хотя я и сомневаюсь, что Ковент-Гарден подходящее место для таких спектаклей. Ложи расположены настолько близко друг к другу, что публика склонна, как бы это лучше выразиться, быть невнимательной.

- Фелтон, - произнесла Женевьева. К ее ужасу у нее слегка дрожал голос.

- Да, миледи? - откликнулся он.

Карета сбавила ход. Если она не поцелует его сейчас же, то на пути домой у нее уже не хватит на это храбрости, ведь он, несомненно, сядет по другую сторону. Женевьева поставила пустой бокал рядом с собой, положила руки на плечи Фелтона и коснулась его губ своими.

Момент был ужасен, ни один из них не пошевелился. Мгновение спустя, медленно, очень медленно его правая рука поднялась и обняла ее за шею. Он произнес прямо ей в губы:

- Это - восхитительный сюрприз.

Женевьева замерла, ее прошиб пот сомнений и страха. Он вовсе не выглядел восхищенным: скорее, наоборот. Но тут Фелтон все же начал ее целовать, его губы так решительно прижались к ее, что она почти упала в обморок прямо ему на руки.

Карету слегка встряхнуло, и она остановилась.

- Ну надо же, - сказал Фелтон, отодвигаясь. - Полагаю, мы прибыли в Ковент-Гарден.

Женевьева дрожала. Все в ней кричало, что он должен приказать кучеру продолжать движение! Не останавливаться! Ну же... ну же... ну же... Но вспыхнувшее было в его синих глазах возбуждение уже погасло. Мужчины, подобные Фелтону, не обнимаются в каретах. Это совершенно не было похоже на тот случай, когда ей было восемнадцать, и она тайно бежала с Тобиасом Дерби. Тогда, стоило только закрыться за ней двери кареты, как Тобиас словно лев, преследующий свою добычу, набросился на нее. Но ведь он был всего лишь необузданным младшим сыном соседа, человеком, который попытался сбежать с ней в Гретна-Грин после первой же беседы, длившейся приблизительно три часа. Фелтон же совершенно не походил на несдержанное дьявольское отродье, каким выглядел Тобиас. Он был учтивым, искушенным джентльменом до самых кончиков ногтей, в полном смысле этого слова.

- Полагаю, нам стоит посетить представление, - спокойно произнес Фелтон, беря бокал Женевьевы и укладывая его в коробку.

Женевьева почувствовала, как ее унижение выросло вдвое, обжигая не хуже испытанного ею желания. Он угадал ее мысли! Лакей открыл дверцу экипажа. К счастью, Фелтон даже не коснулся ее волос, а значит, ее бусинки остались на месте. Вот если бы Тобиас запрыгнул в карету, то спустя всего лишь пару минут ее волосы... но это уже совсем другая история, случившаяся несколько лет назад.

Пока они входили в театр и продвигались к ложе Фелтона, Женевьева была слишком занята, стараясь внушить своему спутнику, что их поцелуй совершенно ее не тронул, именно поэтому она и не заметила непривычно большое внимание, прикованное к их ложе. И только во время первого перерыва она поняла, что фактически все театральные бинокли в зале направлены на них. Быстрое ощупывание прически подсказало ей, что, хотя ее волосы и закреплены не слишком удачно, бусинки все еще там. Фелтон сидел напротив нее, тонким пальцем рассеянно скользя по золотистому металлу, украшающему край ложи, полностью игнорируя море любопытных глаз, высматривающих их из лож слева и справа, и даже из партера.

- Я так понимаю, вы не в курсе, что ваш старый поклонник вернулся в Лондон? - наконец спросил Фелтон, поймав взгляд Женевьевы, явно говорящий о том, что она сбита с толку. - Кажется, его появление вызвало небывалый взрыв интереса среди представителей высшего общества. Вы не знали? - он сделал паузу. - В таком случае я еще больше польщен вашим... вниманием в моей карете.

- Старый поклонник? - эхом отозвалась Женевьева. - Но у меня нет никакого... - Ее голос умолк. Там, напротив них, в другом конце театра, в ложе Саймона Дерби был... находился Тобиас.

Ее Тобиас. Нет! Тобиас, который был ее всего лишь краткий миг. Почти ее первый муж. Когда они втайне сбежали, он был долговязым, костлявым подростком, суетливым и неугомонным. Мужчина, который через зал поймал ее взгляд, был еще более высоким, но и более солидным. Беспорядочно вьющиеся кудри составляли его прическу. А его глаза! Она узнала блеск в его глазах.

Негодяй! Как он смеет так публично приветствовать ее - если вообще он ее приветствует?

Женевьева быстро отвернулась. Бровь Фелтона приподнялась, выдавая его вялый интерес к происходящему.