Снобы

Лорд Акфилд не был мелочен или скуп, но был ленив. Именно эта фундаментальная лень накладывает неизгладимый отпечаток на любые дружественные отношения представителей привилегированного сословия. Уже очень давно он решил для себя, что поддерживать отношения с кем-нибудь, кроме лизоблюдов и представителей его собственного сословия, необходимых для поддержания имиджа, – слишком тяжкий труд, и оставил всякие усилия, но решение это было подсознательное, так что он до сих пор считал себя человеком добрым и сердечным. И по правде говоря, позднее он всегда был добр к Эдит. В нем не было ничего достойного восхищения, но и снобом он тоже не был, и вообще-то, кроме всего прочего, он был очень рад, что она такая хорошенькая.

Я заметил, что стоявший в дверях дворецкий переглянулся с леди Акфилд. Она кивнула, профессиональным взглядом окинула комнату и подошла ко мне:

– Обед подадут буквально через минуту. Не могли бы вы проводить к столу леди Тенби? – Она легким жестом указала на дородную особу лет шестидесяти с лишним, втиснувшуюся в кресло у камина.

Я кивнул, пробормотал нечто неразборчивое, и леди Акфилд продолжила свое кружение по комнате. Мы прибыли почти последними, так что, я думаю, всем остальным партнеров уже назначили.

Я направился к своей будущей спутнице, размышляя, хватит ли у меня сил вырвать ее из тесных объятий кресла. Она подняла на меня глаза и протянула мне толстую, украшенную кольцами и браслетами руку.

– Вы проводите меня к столу? – спросила она, и я кивнул. – Гуджи так прекрасно умеет все организовать. Надо было ей открыть сеть гостиниц. Помогите мне встать.

Мне всегда становится неловко от этой ребяческой псевдонепринужденности, которая у представителей высших классов выражается в пристрастии к прозвищам. Все у них Тоффи, Бобо или Снук. Сами они считают, что эти прозвища подразумевают некую игривую легкомысленность, вечное детство, напоенное ароматами нежных воспоминаний о няне, теплой пижаме в детской у камина, напоминая о том, что их объединяет нечто недоступное выскочкам, то есть еще один способ продемонстрировать на людях, как близко они знакомы. Так что детские прозвища служат прекрасной преградой. Новичок зачастую оказывается в ситуации, когда знает некую даму уже слишком хорошо, чтобы продолжать обращаться к ней «леди Такая-то», но недостаточно, чтобы называть ее «Колбаска», а если он воспользуется ее настоящим именем, то продемонстрирует всем и каждому, что он и вовсе с ней не знаком. И завязавшаяся было дружба вязнет в этой неопределенности, вместо того чтобы развиваться так же плавно и естественно, как это принято у представителей других классов.

Дворецкий объявил, что обед подан, моя спутница неуклюже поднялась и теперь тяжело опиралась на меня. Я понял, что по крайней мере в нашем случае предложить даме руку и проводить ее к столу было не пустой данью уважения эпохе короля Эдуарда. Через головы идущих впереди нас я разглядел леди Акфилд. Она что-то весело щебетала остолбеневшему Кеннету Лавери. Это напомнило мне, как министры и лидеры оппозиции парами шествуют в палату лордов, чтобы послушать речь королевы. Во всех кинохрониках и новостях тори обязательно неистово разглагольствуют, обращаясь к неизменно угрюмым и серьезным представителям социалистов. За ними шла Эдит с лордом Акфилдом. На ней было черное бархатное платье с глубоким вырезом и длинными узкими рукавами и никаких украшений. Она была прекрасна и triste[8], как Джульетта в трауре. Подозреваю, она сочла, что было бы бестактностью выглядеть слишком радостно.

Леди Тенби проследила за моим взглядом:

– Очень красивая. Здесь все ясно. Но кто она такая, скажите на милость?

Я улыбнулся ей в ответ:

– Она мой большой друг.

– Ой, – сказала леди Тенби, и дальше мы пошли молча.

Позже я узнал, что графиня Тенби была вдовой и матерью четырех дочерей и, будучи троюродной кузиной леди Акфилд, сильно надеялась заполучить Чарльза для одной из них. Вполне обоснованное желание. Все они были милые, довольно приятные девушки. Любая из них вполне могла составить его счастье. Но в результате только старшая из них, леди Дафна, вышла замуж хоть сколько-нибудь достойно, по мнению своей матери. Муж был из хорошей семьи, но не наследник. Две вышли за неродовитых аристократов, а младшая, самая хорошенькая, уехала в Калифорнию и живет с основателем какой-то довольно мрачной секты. Суть в том, что леди Тенби совсем не была злобной или вздорной женщиной, но она вложила много труда в своих дочерей и получила более чем скромное вознаграждение. И вот сегодня ей предстоит присутствовать при торжестве незнакомки, которая под покровом ночи прокралась в их лагерь и сбежала с самой жирной овцой. Конечно, леди Тенби будет дарить улыбки, поздравления и поцелуи, но потом придет домой и расскажет, как великолепно держались Гуджи и Тигра, так что никто и не догадался, насколько они разочарованы, и что девушка в конце концов на редкость хорошенькая, и кажется, Чарльз ей так нравится. Чем навеки заклеймит Эдит удачливой чужачкой.