Снисхождение. Том 2

Попрощавшись, я так и оставил его там – бродить между могил и прикидывать, где что он поставит и сколько мертвых надо сюда пригнать для благоустройства. Ну а сам отправился в замок Лоссарнаха. Без феи мне в тех краях, куда теперь лежит мой путь, делать нечего, да и мои остальные потенциальные спутники там же. Авось, и Гунтер завтра подтянется.

Праздник в замке почти закончился, только на стенах стражники вместо того, чтобы нести вахту, дружно выпивали, судя по движениям и бульканью, да еще было слышно, как в сумерках, где-то во дворе, бродил одинокий волынщик, издавая пронзительно-печальные звуки, выжимаемые из этого забавного музыкального инструмента.

– Не делай так больше, – раздалось у меня за плечом.

Это был Назир.

– Больше не буду, – пообещал я ему, скрестив пальцы.

– Отец прислал мне весточку, – снова поразил меня неожиданной словоохотливостью ассасин. – Кому-то нужна твоя голова. Отец отказался от заказа, более того, просил передать тому, кто хотел его разместить, что ты его друг и он не одобрит, если твои дни закончатся ранее отпущенного тебе срока. Его слово очень весомо в Раттермарке, но мир меняется, и кто знает – захотят ли его услышать?

Все-таки правильно Хассан ибн Кемаль, наставник ассасинов, воспитывает своих учеников. Вон они как его уважительно называют – «отец».

– А кто именно хотел заполучить мою голову в подарок, он не сообщил? – мне стало как-то беспокойно.

– Нет, – покачал головой Назир. – Дружба – дружбой, но есть вещи, которые пребывают неизменными. Любой, кто пришел в замок Атарин, чтобы оплатить чью-то жизнь, может быть уверен в том, что его имя никто и никогда не узнает даже в том случае, если сделка не состоится.

Все-таки Восток – дело тонкое. У нас бы сказали «оплатить смерть». А у них – «оплатить жизнь».

– Если тебя убьют, а я тебя не смогу защитить и после этого останусь жив, то мой позор станет позором отца, – ровно объяснил Назир. – И даже смерть не смоет его. Моя смерть.

– Не буду больше сбегать, – на этот раз почти искренне пообещал я. – Да и незачем это делать. Завтра нас ждет новая дорога. Дальняя и в неведомые мне края. Дочь на перевоспитание в женскую обитель сдавать отправимся.

– Сбежит, – моментально ответил ассасин. – А перед этим еще и обитель подпалит.

– Вполне вероятно, – вынужден был признать я. – С нее станется. Но делать что-то надо? Давай хоть попробуем.

– Мое дело прикрывать тебе спину, – флегматично сообщил мне Назир. – Твои решения я оспаривать не в праве.

Напоследок я глянул доставшиеся мне за выполнение цепочки награды. Обломок посоха оказался корявой деревяшкой, которую можно было использовать ремесленнику, а аметист небольшим камушком, добавляющим при инкрустации в посох мага изрядно маны. То есть – бесполезные для меня вещи, которые, впрочем, можно продать или отдать кому-то из сокланов. Той же Сайрин, например.

А вот умения достались мне не самые плохие.

Вы изучили пассивное умение «Ночная птица» первого уровня.

Способность видеть в темноте увеличена на 3 %.

Очень неплохо, такое умение нужно всегда. И качать хорошо, знай, глазей в ночную тьму.

Вы изучили пассивное умение «Незримый бой» первого уровня.

Ваша способность распознать ложь в словах собеседника увеличена на 3 %.

И снова удачно. Я вообще люблю пассивные умения. В отличие от активных, их можно было получать в неограниченном количестве, и срабатывали они сами, без посторонней помощи. Хотя в самом названии «пассивные» было что-то неприятное. Не могу сформулировать, что именно.

На часах, когда я вылез из капсулы, было почти два ночи. А подъем – в семь. Опять не высплюсь – и это печально. Когда тебе двадцать лет, тогда ты можешь вовсе не спать, резервы организма кажутся бесконечными и время на сон попросту жалко тратить. Зато после того, как за тридцатник перевалит – уже все, без шести-семи часов здорового сна обходиться уже трудно, по крайней мере – с завидной периодичностью. При условии, разумеется, что речь не идет о профессиональной деятельности, вроде той, которая была у меня до того, как я ввязался в эту свистопляску. Нет, есть люди, которые до пятидесяти думают, что им двадцать, и бодро ведут ночной разгульный образ жизни, но они, скорее, исключение из правил. Причем, по моему глубокому убеждению, в данных случаях имеет смысл подключать к делу психологов и иных медицинских работников. А то и работников Госнаркоконтроля.

Само собой, в машине, которая утром везла нас в редакцию, я обзевался.

– Ки-и-иф! – Вика подавила зевок, прикрыв ладошкой рот. – Прекра-а-а-а-ати!

– Не могу, – проворчал я. – Спать хочу.

– Ну и оставался бы дома, – Вика стукнула меня в плечо. – Можно подумать, без тебя в редакции обойтись невозможно. Номер в печать мы сегодня не сдаем, так что спал бы себе спокойно.