Снимите ваши галоши!

Алешка подплыл боком к долговязому Феде и, сплевывая попавшую в рот воду, хрипло сказал:

— Скажу я тебе, Федя, что наша 24 база при 79 школе прославится!.. Попомни мое слово!. Бр-р-р… Довольно прохладная водичка…

Федя нырнул, ущипнул Алешку за ногу и, вынырнув, лег на спину.

— Да, водичка с прохладцей… А почему ты думаешь, что мы обязательно прославимся?

— Все таки, как никак, а героизм проявили! Устроили субботник на дрожжевом заводе! Грузили и сортировали яблоки! Заработали 52 руб. и 53 коп.!

Федя перевернулся и поплыл лягушкой.

— Пожалуй, верно! — заметил он. — Субботник — великая вещь! Это и вправду заслуга: отработать день на пользу государ…

Федя не успел докончить. Незаметно подплывший Агафонов, налег на Федю и, чуть ли не минуту, продержал его под водой.

Наконец Федя освободился и, вынырнув на поверхность, начал громко чихать…

Агафонов, хохоча, поплыл саженкой, и обратился к ребятам:

— Ну, и историю я вам расскажу!.. Прямо не история, а анекдот! Помрете от смеха!.. На нашем субботнике, когда мы работали на дрожжевом заводе, я подслушал спор нескольких рабочих… Вот уж посмеялся я!..

Ребята быстро легли на спину и, перестав болтать ногами, слушали Агафонова.

— Представьте себе картину: рабочие, не зная нашего решения, затеяли спор. Один говорил, что мы отрабатываем на коллективизацию деревни…

Громкий хохот покрыл слова Агафонова, который в это время выгнув спину и тяжело пыхтя, поплыл вперед, изображая собою трактор.

— Другой говорил, — весело продолжал Агафонов, — что мы работаем на индустриализацию страны!..

Опять оглушительный хохот. И опять Агафонов согнулся и поплыл, как дельфин, пытаясь изобразить собою тяжелый маховик.

— А третий, — заканчивал Агафонов, — с уважением глядя на нас, заявил, что мы, вероятно, отрабатываем в фонд помощи советским ребятам, посаженным в китайские тюрьмы!..

Хохот принял неслыханные размеры.

Агафонова до того душил смех, что он внезапно ослаб и камнем пошел ко дну.

В бассейне поднялась паника. Все кинулись спасать товарища, нырнули и вытащили Агафонова за волосы.

Вскоре Агафонов пришел в себя, захрюкал, заплевался и, вспомнив начатый рассказ, поспешил закончить его:

— Вот уж действительно анекдот!.. И как это рабочие могли о нас так плохо подумать?..

Откачав Агафонова, Федя снова плюхнулся в бассейн, отплыл в сторону, но потом вернулся, чтобы закончить еще давно начатую фразу:

— А все-таки, — повторил он, — субботник — великая вещь! Это и вправду заслуга: отработать день в пользу государ… бр-р-р… холодно как!.. в пользу государственного плавательного бассейна!.. Так сказать, все, как один, заработанные деньги, потратим на абонемент бассейна! Урр…

— Ну, нет, — серьезно уже ответил Агафонов, работая локтями, — не все, конечно! Из 52 рублей и 53 копеек, заработанных нами на субботнике, потрачено на абонемент только 52 рубля с полтиной!

А остальные можно и на коллективизацию, или индустриализацию…

— Между прочим, — вмешался в разговор Алешка, заплыв "по-бабьи", — у нас уже составлен план дальнейших субботников: 5-го февраля — на абонемент в госцирк, а следующий на абонемент коллективного посещения парикмахерской!..

УДОМЛЬСКИЕ БЕГЛЕЦЫ

В общежитии Удомльской ШКМ стоял разноголосый храп. Тяжелый басовый и легкий, игривый с присвистом.

Часы в коридоре ударили один раз.

На одной из постелей голова оторвалась от подушки и тихий свистящий шепот полетел в угол:

— Алешка! Бежим.!.

— Бежим! — Донеслось из угла. — Буди Сашку!

Быстро и тихо, чтобы не поднять остальных, одевались трое ребят. Сапоги, латаные шубки, шапки с облезлыми ушами, прощальный взгляд и, в слегка скрипнувшую дверь, проскользнули три тени.

Ребята быстро выбежали на тропинку и, дрожа от ночного холода, пошли на станцию…

Рано утром в общежитии обнаружили три пустых кровати. Исчезло трое учеников — пионеров.

— Еще трое бежали!.. — Уныло заметил кто-то, натягивая на себя рубашку. — Еще три беглеца! Которые они по счету?..

К внезапным исчезновениям ребятам было не привыкать стать. В последнее время убегали из школы часто. Убегали с тем, чтобы больше не возвращаться.

— Да-а-а… А мне Сашке сказать что-то надо было… Иди ищи его теперь, ветра в поле!..

Ребята задумчиво и уныло пошли завтракать. Их ждала пересоленная картошка с черствым хлебом…

Свистя и оставляя после себя прогорклый запах гари, мчался поезд. Где-то в нем сидели трое беглецов.

Где именно, трудно было узнать, потому что буферов в составе много и ящиков под вагонами тоже не мало.

Острый ветер забирался за воротники, за рукава, за валенки. Синие тела крепко прилипли к буферам или к ящикам…

На другой день, другой поезд мчался уже в обратном направлении. Обратно к станции, обратно к общежитию Удомльской ШКМ. У него тоже были буфера и тоже были ящики. И где-то опять висели три приятеля.

Беглецы возвратились.

Не потому, что одумались, не потому, что поняли смысл позорного бегства, а потому, что увидели, что без документов им нигде не устроиться. А их документы были у заведующего ШКМ. А заведующий документов им не выдал…

Почему же бежали из школы трое ребят — пионеров? Почему?