Снежный перевал

— Ничего особенного. — Он пожал плечами. — Гляжу на твою удаль, не сглазить бы, снова везет тебе.

— А что ты думаешь, — этот конь, папаха...

— Молодец...

Это было сказано настолько презрительно, что и глухой понял бы. Но Гамло не воспринимал тонкостей, он и представить не мог, что кто-то может презирать его. Значит, его хвалит и Вели, брат Кербалая! А почему бы и нет? Не он ли, Гамло, захватил целый отряд? Кто еще способен на такое? В такой момент Кербалай Исмаил не высунул бы и носа из дому. Только и умеет, что читать заупокойные и болтать о потустороннем мире.

Пленных уже увели, на дороге стояли лишь они вдвоем.

— Вели, ты не берешься за оружие? Большевики уже рядом. Главный их отряд внизу, в ущелье Сусени. Знаешь, кто идет на нас?..

— Нет, — рассеянно ответил Вели: все его мысли были заняты Магеррамом.

...Мираса и он нашли Магеррама здесь, в Котузе, в доме их дальней родственницы. Магеррам лежал, уткнувшись лицом в подушку. Даже на вопросы не хотел отвечать. Вели присел рядом с ним, положил руку на его широкую спину и, будто успокаивая ребенка, сказал:

— Ты не маленький, все понимаешь не хуже меня. Поступай, как велит сердце. Ведь ты ни в чем не виноват! Никто не посмеет притянуть тебя к ответу. И не стоит убегать из дома... Лучше пошел бы к дяде, поговорил с ним, растолковал, что к чему. Ведь он необразованный человек, многого просто не знает. Думает, раз наши горы высокие — никто сюда не доберется.

Мираса сидела, сложив руки на груди, затуманенными от слез глазами глядела на сына. Дрожащим голосом сказала:

— Сынок, у твоей жены сердце кровью обливается. Детишки то и дело спрашивают: где отец? Что ей ответить? Ты и объяснить ничего не хочешь. Скажи, что случилось?

Магеррам медленно приподнялся, сел:

— Что случилось! Я думал, что даже под дулом пистолета не поступлюсь своей честью. А дядя опозорил нас. Я никогда не смогу ходить по земле с высоко поднятой головой, не посмею глянуть людям в глаза. Абасгулубек не жалел своей жизни ради людей. Наш род вечно будет носить на себе проклятье.

Вели, чтобы успокоить его, проговорил:

— Ты прав, Магеррам. Но ведь не ты стрелял в него. Это сделал Гамло, и ему отвечать.

Магеррам горестно покачал головой:

— Это произошло почти на моих глазах...

...Однажды мы остановились в Довлетабаде, это в Иране. Пришли в лагерь женщина и несколько мужчин. Женщина так рыдала, будто потеряла сына. Вдруг она бросилась к стаду и стала ловить какую-то тощую овцу. Поднялся шум. Абасгулубек отдыхал в шатре. Он вышел, спросил, что случилось. Ему объяснили, что кто-то из наших украл ее овцу. Он собрал всех, спросил, кто сделал. Вышел из строя один из ребят, совсем молоденький парень. Ведь от командира никто не мог ничего утаить. К тому же этот парень был дальним родственником Абасгулубека. Так вот, Абасгулубек отнял у него оружие и прогнал из отряда. Поступи он иначе, нас считали бы грабителями и разбойниками... Ну скажите, разве можно было убивать такого человека?! Он всем желал добра. А почему приезжал сюда? Хотел, чтобы мы положили перед собой папахи и подумали, что творим, куда идем. А мы... мы и надумали...

— Возьми себя в руки, Магеррам, — сказал Вели, положив ему руку на плечо.

Мираса отвела его в сторону, сказала:

— Эх, не будь дороги закрыты, повезли бы мы его в Чиремли.

— А что там?

— Святой храм. Стоит ступить туда ногой, все болезни как рукой снимает.

— Ты думаешь, он не в себе?

— А ты когда-нибудь видел Магеррама таким?

— Нет. Гибель Абасгулубека потрясла его.

— Кербалай Исмаил решил на старости лет стать падишахом. Связался с бандитами и ворами. И сына моего погубил, — зло проговорила Мираса...

— ...Помнишь вдову по имени Яхши? — продолжал Гамло, глядя на Вели. — Ее сын, Шихалиоглу, идет на нас. И не думает бедняга, что скоро с него слетит вся спесь. Даже имени своего не вспомнит. Эй, Вели, что с тобой? О чем задумался?

Вели попытался собраться с мыслями: .

— Где ты захватил этих людей, Гамло?

— Тут, совсем рядом, — показал он в сторону ущелья. — Я наговорил тебе с целый коран, а ты, оказывается, даже не слушал меня.

— Значит, началось?

— Да... пусть идут, посмотрим, кто кого!

Вели не сказал ни слова, повернулся и пошел к развилке дороги, к тому дому, где остановился Магеррам. А Гамло тронул коня и ускакал прочь.

Мираса вышла к воротам. Напротив один из людей Гамло привязывал к дереву коня. Он поздоровался с Мирасой, затем вытащил из кармана ключ и открыл ворота заброшенного дома, хозяин которого, устав от насмешек односельчан, счел за лучшее построить себе новое жилище вдали от дороги. Здесь решили запереть взятых в плен людей. В нос ударил застоялый запах плесени и мышей. В давно не топленном помещении было холодней, чем во дворе.

— Сукины дети, за ночь превратитесь здесь в сосульки, а утром мы уж вздернем вас на виселице, — говорил сопровождавший пленных человек, вталкивая их в дом.

Мираса с состраданием глядела на них.

«Как вы, бедняжки, попались в руки этим бандитам? Убьют они вас».

В этот момент она услышала голос Вели.

— Магеррам, ты куда? — встревоженно спрашивал он.

— Так просто, решил прогуляться.