Снежный перевал

«Нашла коса на камень. Но теперь их очередь».

Прошло две недели, пока они достали оружие, перетянули к себе десятка три людей. И Кербалай Исмаил поднял бунт...

Абасгулубек видел, что невозможно переубедить Кербалай Исмаила.

— Кербалай, положи свою папаху перед собой и еще раз крепко продумай все. Ты хорошо знаешь, чем кончится то, что ты заварил. Людей у тебя нет, оружия тоже...

— Зато у меня есть честь и мужество. Как-нибудь перебьемся, бек.

— Ты много говоришь о чести. Не мешает подумать, что ты будешь делать дальше.

— Хуже, чем сейчас, не будет. А смерть, как жизнь, дается человеку лишь раз. — Хотя последние слова были сказаны твердо, Абасгулубек почувствовал в них одиночество и тоску. А может, ему просто показалось.

Он поднялся. Встал и Кербалай Исмаил.

— Я постараюсь, чтобы пока не присылали солдат. Подумай, взвесь все, приди к какому-нибудь решению. Черёз неделю я снова приеду к тебе.

— Не беспокойся и не вздумай жалеть меня! Я не так слаб и беспомощен, как тебе показалось. Можешь поехать и направить сюда солдат! — зло прокричал Кербалай.

— Если надо будет... пошлю. Это нетрудно, — спокойно произнес Абасгулубек.

Минутой раньше он хотел подать на прощанье руку, но после этих слов повернулся и вышел.

Халил, увидев Абасгулубека, наконец успокоился. Жив-здоров. Птицей взлетел на коня. Неужели вернулся с доброй вестью?

Абасгулубек дал знак трогать. На молчаливый вопрос Халила резко махнул рукой: приезжать к такому человеку было напрасной затеей. Тем более — говорить с ним.

Трое всадников выехали из села. Когда они проезжали ущелье, послышался отдаленный гул. Будь это весной, они подумали бы, что ударил гром. Или с гор несется бурный поток. Только доехав до подножия холма, они поняли, что в горах люди Кербалая упражняются в стрельбе.

Талыбов подъехал к Абасгулубеку. Тихо спросил:

— Каков был ответ?

— Напрасно ездили.

— Что ж, пусть пеняет на себя. Проучить его легко.

— Проучить легко, но сколько будет ненужных жертв!

Они проехали между высохших ив. Перед узким мостиком вытянулись гуськом.

— Мы даже не узнали, что они сделали с председателем колхоза, — сказал замыкавший группу Халил.

Абасгулубек только махнул рукой.

Проехали по узкой тропинке, над которой нависла скала. Абасгулубек поднял голову и посмотрел на вершину; в расщелинах чернели гнезда птиц. На самой вершине, куда никто не осмеливался подняться, он знал, находились ульи диких пчел. Летом, с наступлением жары, по этой скале сочился мед...

Абасгулубек на мгновенье прикрыл глаза, и ему почудилось, что Кербалай ради меда взобрался на эту скалу. Пчелы еще не знают о его приходе. Но пройдет время, они облепят его. Отбиваясь, он отступит к краю скалы, сорвется вниз, в ущелье, упадет на острые, как лезвие ножа, камни.

И настолько зримой была эта картина, что Абасгулубек, перегнувшись в седле, посмотрел на блестевшую белой змейкой реку, на громоздившиеся друг на друга скалы, словно следил, как падает Кербалай.

Впервые за много часов на сердце Талыбова было легко и спокойно: они возвращались обратно. Он думал о рапорте, который представит начальству. Как он будет рекомендовать Абасгулубека? Стоит ли отмечать, что с Кербалаем говорил Абасгулубек и в общем-то потрудился больше всех? Не останется ли тогда в тени он, Талыбов? Не скажут ли ему: а чем занимался ты? Ведь они послали его старшим над ними. Быть может, поговори он сам с Кербалай Исмаилом, смог бы переубедить его? К тому надо было идти не с предложением мира, а с ультиматумом. А как же Халил? Его надо отметить обязательно. Как руководителя одного из первых колхозов. Правда, он ничего особенного не сделал...

— Халил, они ослеплены ненавистью, — сказал Абасгулубек. — И мы не смогли помочь им прозреть. Они говорят, что взялись за оружие, защищая свою честь. Поверь мне, из-за своей глупости они потеряют не только честь. Кербалай Исмаил прожил свою жизнь, не сегодня-завтра уйдет на тот свет. У меня создалось впечатление, что, уходя, он хочет многих потянуть с собой в могилу.

Халил даже не откликнулся на его слова. Его задумчивость и неразговорчивость удивили Абасгулубека.

— Ты чего задумался, Халил? — спросил он.

— Эх, дел у нас — непочатый край!.. На станцию должны были привезти семена. Я поручил, правда, но не знаю, перевезли или нет. Обещали дать колхозу трактор, готовился всем селом выйти на станцию — встречать. Но где найдешь водителя?! Словом, все идет не так, как хотелось бы.

Председательство совсем изменило Халила. Двух дней не прошло, как уехал из колхоза, а тоскует по работе. И вообще Халил всегда был таким: за что ни возьмется, делает на совесть. А работа в колхозе увлекла его.

Так думал Абасгулубек, время от времени поглядывая на Халила.

Вдали виднелось прилепившееся к подножию горы село Азиз.

Они сидели в той самой комнате, где были накануне. Талыбов поблагодарил Ширали, который нес в каждой руке по стакану чая.

— Очень обременили мы вас, столько хлопот доставили. Когда приедете в город, обязательно приходите ко мне. Вы знаете, где находится мой дом? Бывали в городе, на базаре? Очень хорошо. Через два дома от базара.