Снежинка и её Ветер

Стоять в сенях было холодно, девушка чувствовала себя глупо. Решила так: чуть-чуть приоткрыть дверь и послушать. Если там охи-вздохи, одеться и выйти во двор, там всегда полезное занятие найдётся, а если тишина или спокойный разговор, зайти и рассказать о том, как Николку от беды уберегла.

Прижала ухо к щели и замерла. Родители спорили, ругались, речь шла о ней, о Снежане.

– Совести у тебя нет, Фатху! Ладно, меня дурил восемнадцать лет! Хранителя Севера не обмануть, неужели не понимаешь? – горячилась мать. – Я всегда знала, что дочку ты от медведицы прижил, хоть и скрывал это! Ничего, приняла, вот этой грудью выкормила. Люблю как родную. Теперь другое дело: нельзя оборотню по нашему обряду инициацию проводить. К своим идите!

– Вот, оказывается, зачем ты мне велела к середине зимы появиться? Бестолковая голова! Сама придумала, сама приговор вынесла! – басил отец. – Сто раз объяснял: не моя это девочка. Нашёл: на льдине плыла. Испугался, что погибнет дитя, вот и принёс к тебе. Человек она, не оборотень. Пусть здесь обряд проходит, в посёлке.

Распахнула Снежана дверь и шагнула в избу:

– Как это, на льдине, папа?

Зулла и Фатху, как стояли у печи, так и сели на лавку, растерянно глядя на девушку. Не так они хотели открыть ей тайну удочерения.

– Пришла, видно пора рассказать, как всё было. – Фатху пригладил большими ладонями свои густые светлые волосы, кивнул, указывая дочери на табурет, и как только она опустилась на него с прямой, как солнечный лучик, спиной, начал вспоминать.

Рассказ двуликого

Зимой я жил на острове в шкуре белого медведя. Тянуло меня к заледеневшим камням, серым холодным водам, ледяным просторам. Наблюдая за сияющим яркими красками небом, чувствовал себя таким счастливым, что и словами не опишешь. В то время залив стоял подо льдом, а море было свободным, редкие льдины плавали, отколовшись от припая. Я бродил по берегу, любовался серыми волнами. Заметив парусный бот, улёгся в снегу, чтобы не привлечь внимание какого-нибудь дерзкого охотника. Так и лежал, смотрел, как судно идёт мимо острова. Там было человек пять, двое спорили. Жарко спорили. Наконец, один приказал остальным связать соперника. Ненадолго скрылся в трюме и вернулся со свёртком. Матросы спустили этот свёрток на болтавшуюся рядом льдину. Бот ушёл, а брошенный свёрток лежал в центре льдины, качаемой волнами.

Я поплыл к ней. О том, что в тряпках ребёнок поначалу и не понял. Уже подогнав льдину к берегу, заметил, что кулёк шевелится и попискивает. Куда я мог отнести находку? Хотел добежать до берега медведем, у посёлка обернуться и дойти до избы знахаря, он-то нашёл бы, куда подкидыша пристроить. Однако, оказавшись на берегу, услышал звуки погони. Первый ли бот вернулся, или другой подошёл, не могу сказать. Одно знал точно: доверить жизнь малышки этим людям нельзя. Побежал к жене.

Удалось оторваться от погони. Зорюшка меня признала, не путалась в лапах, Зулла открыла окно и приняла ребёнка. Я поспешил вернуться и увёл преследователей в лес.

– А не ты ли вызвал метель, чтобы скрыть следы? – спросила Зулла, она хорошо помнила тот вечер.

– Я, – признался Фатху, – искренне взмолился Хранителю Севера, взывая к его помощи, просил уберечь невинного младенца, доверить его воспитание нашей семье, обещал заботиться и любить приёмыша, как родного. В ту же минуту закружили снежные вихри, спрятали цепочку следов, ведущую к хутору, и сами постройки завесили непроглядной пеленой. Я принял это как знак благословения.

– Если так, – заговорила Снежана скупым на чувства тоном: – я не медведица, не двуликая.