Снести ему голову

В половине третьего они были в гостинице. Саймон и Ральф сели перекусить в баре. Миссис Бюнц и Камилла расположились за столиком неподалеку от камина. Перед ними тоже стояла еда, на которую Камилла, похоже, не могла смотреть спокойно. Аллейн и Фокс зашли в отведенную им комнату и обнаружили, что на столе их дожидается буженина с овощами. Доктор Оттерли сделав пару звонков насчет машины скорой помощи и уговорив напарника заменить его на вечернем приеме, присоединился к полицейским.

За обедом Аллейн попросил доктора поделиться своими познаниями об истории танца Пятерых Сыновей:

— Боюсь, что у меня, как, вероятно, и у большинства людей, которые ничего не смыслят в фольклоре, этот танец ассоциируется с краснощекими, немилосердно зашнурованными дамочками и бородатыми мужичками, наряженными, как выпускники Итона в актовый день. Но это с позиции обывателя.

— Вот именно, — согласно кивнул доктор Оттерли. — Не стоит путать спортивный интерес с зовом предков. Если вам действительно захочется узнать об этом побольше, поговорите с немкой. Впрочем, даже если вы не зададите ей вопросов, она все равно вам расскажет.

— И все же не могли бы вы кратенько, в нескольких словах поведать мне об этом танце — конкретно об одном?

— Разумеется. С удовольствием оседлаю своего конька. Слышите? Нечто очень знакомое, не так ли? А сколько других выражений уходят корнями в фольклор! Оседлать своего конька! Ломать шапку! Шут его знает! Выкидывать коленца! Мартовский кот! Название этой гостиницы — «Лесной смотритель» — тоже примечательно. Это персонаж вроде Шута, или Робин Гуда, или Джека-лесовика.

— Вообще что-то мне напоминает вся эта история, рассказанная в танце… Может быть, «Короля священной рощи» Фрейзера?

— Ну конечно. И еще пьесу Дионисия о титанах, умертвивших старика отца.

— То есть богатство и плодородие по схеме: обряд—жертва—смерть—воскрешение…

— Что-то вроде этого. Древнейшее проявление жажды жизни и веры в искупление через жертву и воскрешение. Только здесь такая мешанина из символов, что и сюрреалисту в страшном сне не приснится.

— Майские деревья, детки из зернышек…

— Вот-вот. И в фольклоре все это постоянно видоизменяется, преобразуется. Происходят перекрестные ссылки, образы перекрывают друг друга, персонажи меняются ролями… Поэтому в разных частях Англии до нас дошли совершенно разные обрывки древних традиционных форм. Здесь это скрещенные мечи, там — кроличья шапка, еще где-то — вымазанные сажей лица. В Абботс-Бромли это рога, в Кенте — конек, а в Йоркшире — вообще баран. Но всегда и везде, какие бы ни были средства, главная идея остается неизменной: смерть и воскрешение Шута, который также может называться Отцом, Прародителем, Целителем, Козлом отпущения или… Королем.

— Случайно не Лиром?

— Друг мой! — Доктор Оттерли схватил Аллейна за руку. — Как вы догадались? Нет, друг мой, вы просто меня поражаете! Впрочем, не буду вас утомлять. Если хотите, потом мы вернемся к этому разговору, уже более обстоятельно. Ведь сейчас, как я понимаю, у нас просто нет на это времени. Нам следует подробнее остановиться на танце Пятерых Сыновей.

— Вы нисколько меня не утомляете. Но насчет последнего вы правы, — улыбнулся Аллейн. — Итак, получается, что этот ритуальный танец необычайно богат по сравнению с другими, не так ли? Ведь в нем представлено наибольшее число сохранившихся элементов?

— Вот именно, друг мой! Самый богатейший из тех, что бытуют в Англии. И к счастью для нас, он стоит несколько в стороне от остальных. Я имею в виду, что и сам ритуальный танец, и пьеса (в том виде, в каком она до нас дошла) восходят к временам датского завоевания, хотя датчане были за тридевять земель отсюда.

— Фамилия Андерсен родом из тех же краев, не так ли?

— Ага! Снова вы догадались! Мне кажется, это датская семья, которая по каким-то причинам переехала в эти места и привезла с собой ритуал Зимнего солнцестояния. Думаю, от кузнецов как раз можно ожидать чего-то подобного.

— И первоначально, вероятно, жертва была настоящая.

— Какая-то была, это несомненно.

— Человеческая?

— Возможно, — ответил доктор Оттерли.

— А этот узел, решетка из мечей — не должно ли их быть шесть вместо пяти?

— Да нет, кажется, так везде. Это символ единения Пятерых Сыновей.

— Каким образом они скрещивают их?

— Во время танца. У них есть два способа. Либо это крест с наложенной на него буквой А, либо монограмма из X и Н.

— И меч Эрни был при этом острым как бритва?

— Да, хотя это запрещено.

— А может быть, — предположил Аллейн, — он думал, что старик воскреснет и оживет?

Доктор Оттерли опустил нож и вилку.

— После всего этого? — Он издал нервный смешок. — Впрочем, я бы не удивился.

— А как они относились к этому танцу? Все они? Зачем они продолжали исполнять его из года в год?

Доктор Оттерли задумался.

— Скажите хотя бы, — вмешался Фокс, — почему это делали вы?