Снег как пепел

Я поворачиваюсь, и шакрам льнет к ладони, которую покалывает от желания бросать и бросать его, пока я не избавлюсь от обуревающих меня все эти дни эмоций. Но я стою столбом, прищурившись, чтобы скрыть реакцию, вызванную Тероном, и не пялиться откровенно на его обнаженную блестящую кожу. На нем нет рубашки, и мышцы на его груди красноречиво демонстрируют, что мужчины Корделла проходят самые суровые тренировки.

Терон отходит от группы стоящих у конюшни солдат, и те слегка разворачиваются к нам, приоткрыв рты, видимо, от неожиданно прерванного разговора. Они все покрыты потом и вооружены: в руках и на поясах мечи и ножи. Терон ничем не уступает им. Он убирает меч в ножны на поясе, и от его радостной улыбки мои и так уже зардевшиеся щеки вспыхивают еще больше. Окружающие нас солдаты перестают тренироваться. По их склоненным набок головам я понимаю, что они не привыкли видеть женщин на своей площадке. Или не привыкли к тому, что эти женщины поражают их мишени.

— Превосходное творение Отема, — кивает Терон на шакрам. — Моя тетя после свадьбы отправила нам целую партию таких. Это твой выбор оружия?

Да, я люблю метать шакрам. Он требует меньшего сосредоточения. К тому же он легче боевого топора, который наследный принц Корделла поднимает с земли, напрягая бицепсы. В ответ я меняю позу и снова пускаю шакрам. Вспоров воздух изящной дугой, он проходится по шесту всего в волоске от моей последней зарубки и летит обратно ко мне. Снег небесный, как же это приятно!

— А твой выбор каков? — поднимаю я взгляд на Терона.

Он взвешивает в руке топор и оглядывается на глазеющих на нас мужчин, большая часть которых указывает на мой шест и пораженно качает головами.

— С чего бы мне так сразу выдавать свои сильные стороны?

Терон смотрит на меня с дразнящей улыбкой, и я невольно сжимаю пальцы на рукояти шакрама, как будто только с его помощью могу устоять перед ней.

— Всего первый день при королевском дворе, а уже распугиваешь солдат, — раздается за моей спиной голос Мэзера.

С Тероном, стоящим впереди, и приближающимся сзади Мэзером я ощущаю себя так, словно осталась безоружной на поле боя. Я разворачиваюсь к нему, готовая обругать его самыми последними словами — словами, подходящими грубому солдату, не леди. Но все они застревают в горле, когда я вижу его. Потому что — матерь холодов! — он тоже без рубашки. На его шее посверкивает половинка медальона, а кожа в россыпи веснушек так и притягивает внимание к рельефной мускулатуре. Я конечно же не раз видела его с обнаженным торсом, просто вряд ли когда-нибудь смогу привыкнуть к этому зрелищу. Он явно тренировался с кем-то из солдат, а я проскользнула мимо, не обратив внимания на него в толпе других полуобнаженных тел. В свое оправдание могу сказать, что эта площадка переполнена прекрасными мастерами корделлианского боевого искусства.

Я с усилием отрываю глаза от торса Мэзера, смотрю на его лицо и тут же снова на грудь. Сглотнув, стискиваю зубы. Похоже, тренировочная площадка скрыта за стеной вечнозеленых растений не просто так, а чтобы на солдат не таращились девчонки.

— В Корделле что, рубашки под запретом? — ворчу я, повернувшись к мишени и опустив голову к шакраму, дабы скрыть краску, заливающую шею.

Терон смеется, но его смех затихает, когда мы с Мэзером ничего больше не говорим. Он неловко переступает с ноги на ногу, крутя в ладони топор. Я чувствую, что он смотрит на Мэзера. Оба пойманы в окружающую меня паутину неловкости, а я — в эпицентре какой-то странной вражды между королем Винтера и принцем Корделла. Как, во имя холодов, это случилось? Однако я не испытываю жалости к Мэзеру. Даже когда он приближается ко мне и я слышу, как он медленно, словно болезненно, дышит. Я слишком остро ощущаю устремленные на нас со всех сторон взгляды. Мэзер останавливается так близко от меня, что я бы и с закрытыми глазами чувствовала его.

— Мы можем поговорить? — тихо спрашивает он.

Волоски на моей шее шевелятся. Нет. С чего мне вообще с ним говорить? Но я не должна злиться на него. Во всем виноват Генерал. Я смотрю на Терона. Он повернулся в сторону мишени, установленной рядом с моим шестом. Принц поднимает руку, и каждый мускул на его спине напрягается, когда он взмахивает топором. Размах становится все шире и шире, крепче и крепче, затем бросок — и топор летит, переворачиваясь в воздухе. Его лезвие входит в самую середину мишени, и рукоять покачивается от силы удара.

Терон разворачивается ко мне, улыбаясь.

— Мой выбор оружия не важен, — говорит он, продолжая наш разговор, как будто его никто не прерывал. Его взгляд перемещается на стоящего за моим плечом Мэзера. — Что бы я ни использовал, я всегда достигаю цели.

Я удивлена, а Мэзер позади судорожно вздыхает. Все присутствующие на тренировочной площадке застывают, полные любопытства, наряду с которым растет напряжение. В воздухе пахнет дракой. Мэзер придвигается ближе.

— Мира, пожалуйста, — тихо и сдержанно говорит он мне на ухо.