Снег как пепел

Четыре секунды, три… Дальний ряд солдат падает как подкошенный. Следующий за ним в панике оглядывается и также рушится на землю. Винтерианцы накрывают батальон Спринга смертоносной волной, вырывают из их рук оружие и обращают его против потрясенных бойцов, которые и представить себе не могли, что когда-нибудь проиграют. Ко мне подбегает первый ряд солдат, раздираемых страхом. Мой клинок входит в живот одного бойца, меч полосует шею другого…

Я огибаю последнего умирающего солдата, взметая сапогами пыль, и останавливаюсь перед Коналлом — диким и окровавленным, с красными брызгами на светлых волосах, со стиснутыми в ладонях короткими клинками. Гарриган, стоящий за ним, такой же свирепый. Звери внутри них наконец-то прорвались наружу. А за ними собрались остальные винтерианцы. Мою шею обхватывают чьи-то руки.

— Я знала, что ты нас освободишь, — выдыхает Несса.

Коналл делает шаг ко мне, лезвия его ножей блестят кровью Спринга.

— Мы еще не свободны. Что будем делать дальше, моя королева?

«Моя королева». Откуда он знает? Отстранившись от Нессы, я смотрю на них всех — в лица, на которых отражается надежда. В каждую невинную, терпеливую душу, принявшую силу от меня без сомнений и вопросов. И я чувствую Ханну внутри себя. Она, как и я, связана с силой накопителя. И она во всех винтерианцах — объединяет в наш собственный необыкновенный и непостижимый мир.

«Она моя дочь, — шепчет всем Ханна так тихо, что они могут принять ее голос за свои собственные мысли. — Все будет хорошо. Простите, что лгала вам. Ваша свобода уже близка».

Надежда, сияющая на их перепачканных грязью лицах, наполняет меня незнакомым чувством, которое заглушает страх, растущий во мне при мысли о том, кто я такая. Это чувство — счастье.

— Корделл и Отем у ворот Спринга, но не они должны подарить нам свободу, — кричу я толпе. Следующие слова застревают в горле, но поднимаются все выше и выше, преодолевая тревогу и страх после стольких лет унижений, стольких ран, крови и шрамов: — Мы — Винтер!

Коналл с Гарриганом откидывают головы, раскидывают в стороны руки и кричат в небеса. Их боевой клич подхватывают все винтерианцы.

— Мы — Винтер! — эхом вторит Несса, перепрыгивает через мертвых солдат Спринга и бежит к дороге, вскинув поднятый меч, лезвие которого ярко пылает на солнце.

Винтерианцы бросаются вслед за ней, размахивая оружием, точно победными знаменами. Их сила, порожденная накопителем, воодушевляет и наполняет меня моей собственной магией. Я хочу купаться в ней вечно. «Ты уже так близка», — шепчет Ханна. Я следую за ними: бегу во всю мочь и кричу во все горло.

30

Звуки битвы влекут нас на площадку перед воротами Эйбрила. Там рассредоточены группы солдат Спринга, стреляют пушки, подъемники доставляют на стены боеприпасы.

Когда мы выбегаем на улицы, ведущие к воротам, трубит рог. Безупречный строй солдат Ангры разворачивается к нам и выходит из полубессознательного состояния, в которое его ввел накопитель. Ангра предупредил их о нашем приближении, но они не успели подготовиться.

Мы вскидываем оружие, повышаем голос, увеличиваем скорость. Мы теперь единое целое. Люди Ангры перестраиваются, чтобы встретить нас, обращаясь спиной к воротам, отвлекаясь от атакующей армии Ноума. Единственное, к чему не был готов безвольно помешанный на войне Эйбрил, — к прорыву в своих собственных стенах.

Мы налетаем на солдат Ангры, распространяясь словно чума. Они отвечают нам не менее яростно. Нас всего несколько сотен, и в большинстве бойцы ничуть не лучше детей и стариков, что остались позади. Внезапное нападение было нашим преимуществом, но скоро и оно сойдет на нет.

Я пронзаю солдата Спринга мечом и падаю на землю, увлекая его тело за собой в качестве щита. Площадка перед воротами размером почти с дворцовый двор Ангры — широкая, открытая, удобная для свободных движений. Ворота обрамляют две лестницы, ведущие на стены, слева от меня к стене примыкает невысокое здание — сторожка.

Группа винтерианцев сцепилась с атакующими солдатами Спринга, и я, пользуясь возникшей сумятицей, ныряю за их спины. Когда они остаются позади, вскакиваю на ноги и бегу, перепрыгивая через тела, брошенные клинки и груды ящиков. Тошнотворно-тяжелый металлический запах крови и старого оружия бьет в ноздри, когда я торможу у хилой деревянной двери в сторожку. Убрав меч и кинжал, вынимаю шакрам и ударом ноги сшибаю дверь так, что она бьется о стену. Два солдата в сторожке резко поворачиваются ко мне. Рассекая воздух, на меня быстро и неотвратимо летят два ножа. Я пригибаюсь, и один нож пролетает над плечом, а второй задевает запястье.