«Снег» из Центральной Америки

Хорхе Очоа и Редондо ждали, сидя в «бьюике». Рядом остановился «джип», из него выскочил помощник Очоа, распахнул дверь «бьюика».

— Сеньор Очоа, Агилар опознал одну из фотографий — это Мария Роблес. У нее же американский паспорт, ее бывший муж — гражданин США. Именно Марии Роблес была передана копия видеокассеты с допросами Мэрчисона. Десять минут назад за ее домом установлено наблюдение.

Когда помощник отошел, Очоа повернулся к Редондо:

— Возьми своих людей и срочно к этой Роблес. Найди кассету, привези ее мне.

Указательным пальцем правой руки Хорхе Очоа провел себе по горлу и вылез из прохлады «бьюика» в жару улицы.

Глава XIII

Клинт Бресс

Я проснулся и сразу же вспомнил, что у меня сегодня в полдвенадцатого встреча с моей бывшей женой. Часы показывали четверть одиннадцатого. Я подъехал к дому Марии в двадцать пять минут двенадцатого, посигналил. Никакого движения в доме. Пришлось посигналить еще раз — опять ничего. Тут я заметил, как кто-то выскочил из дома через черный ход, двое или трое, и уехали на «бьюике» прошлогодней модели. Номер я не рассмотрел. Я вбежал в дом: небольшая гостиная, открытая дверь в спальню, все перевернуто вверх дном… Мария лежала на полу рядом с кроватью. Ее пытали: вырывали ногти, жгли сигаретами, а когда я начал сигналить, задушили удавкой. Что они тут искали? И тут мне пришло в голову, что грабители и воры в Центральной Америке не разъезжают на прошлогодних «бьюиках». А сразу за этим меня словно ударило: о чем ты думаешь, ведь убили самого твоего близкого человека!

Когда я познакомился с Марией, то понял: вот человек, которому я нужен, который принимает меня, какой я есть. По крайней мере так было на первых порах. Потом она начала требовать, чтобы я становился лучше.

— Так нельзя жить, Клинт. Ты берешь от жизни, что можешь, ничего не желая отдать взамен.

— О чем ты говоришь? Я понимаю, когда ты вышла замуж за удачливого футболиста, можно было еще это утверждать. Да, там я рвал все, что было возможно. Потому что не знал, сумею ли получить диплом, не знал, что будет с моими коленями. Я мог оказаться без гроша и без будущего — я не имел возможности думать ни о ком, кроме себя. Ты посмотри, чего я добился на телевидении, сколько мерзавцев не могут творить свои дела — я вывел их на чистую воду. Вспомни хотя бы того конгрессмена, который так пекся о здоровье детей-калек, что разворовал весь благотворительный фонд, а деньги вложил в создание порнофильмов.

— Ты не понял меня, Клинт. Я же говорю о том, что ты — посторонний наблюдатель. Для тебя работа — это просто поиск сенсационного материала, разгребание грязи, разумеется, слава.

Я понимал, что она права, но не мог и, самое главное, не хотел меняться. Меня устраивала моя жизнь. А Мария… Мария была другой студенткой. Семья ее жила в Мексике, куда они эмигрировали отсюда, из Кристобаля. Мария стала врачом, начала активно интересоваться политической жизнью на родине, решила уехать туда, я запротестовал, она развелась со мной и уехала. Поначалу мне казалось, что все утрясется, что ничего страшного не произошло. Но с каждым днем мне все больше не хватало Марии. Когда же моя мать сказала, что я правильно сделал, что развелся, и теперь она найдет мне «хорошую, скромную итальянскую девушку», я окончательно убедился в том, что совершил ошибку. Но исправить ее было уже нельзя… да и я бы никогда не изменился. Но пока я жив, надо что-то предпринимать.

Я поднял телефонную трубку, набрал номер Рэя, он выслушал меня, глубоко вздохнул и сказал, что выезжает с детективами, которым будет поручено расследование.

Я вышел в гостиную. Обыск был жестоким: подушки и мягкие игрушки распороли ножом, керамические и фарфоровые вазы вдребезги разбили об пол. Правда, обыск не довели до конца: часть книг не сбросили со стеллажей. Подарочное издание книги Марио Пьюзо «Крестный отец» в сафьяновом переплете (свадебный дар Бруно Чиленто) сразу же бросилось мне в глаза. Эта проза Марии никогда не нравилась, и она сделала из книги тайник вырезала страницы так, что образовалось углубление, оставив первые двадцать страниц, которые вместе с обложкой стали как бы крышкой шкатулки. В ней Мария хранила свои скромные недорогие украшения, мои редкие письма и телеграммы, переписку с родителями и подругами. Я потянулся за книгой, взял ее с полки, откинул крышку — в углублении лежала видеокассета. Я вспомнил ее слова об интересующей меня информации. Как следует подумать не удалось — приехала полиция на двух машинах. Книжку с кассетой я спрятал к себе в сумку. Из второй машины вылез Рэй и бегом бросился к дому. Он усадил меня в кресло, налил выпить и, по-моему, принялся успокаивать — но я не понял ни слова из того, что говорил Рэй, пока он не отвесил мне оплеуху.

Полицейские закончили свои дела, мы остались одни. Я вынул из сумки кассету, показал ее Рэю:

— Она хотела показать мне это. Думаю, речь идет о чрезвычайно важной информации.

— Ты ее просматривал?

— Когда?

— Извини за глупый вопрос. Пошли отсюда.