Снег Энцелада

— Я же говорю, могу сам поехать, — повторил Луценко обиженно. — Думаю, за месяц обернусь. Вить, ты чего такой колотливый стал?

Стал тупой и колотливый.

— Мне кажется, идея про Дросю Ку… определенно надежнее, — сказал я. — Издать книгу…

— Чушь! — Луценко стрельнул сигарету в бассейн. — Ну да, мы издадим этот бред, его купят, но это все равно копейки…

Луценко выскочил из шезлонга и принялся быстро ходить вдоль бортика.

— Вить, тебе же самому это надоело! — говорил он, пытаясь выудить из пачки очередную сигарету. — Все эти ежедневные подвиги, все эти нищебродские проекты… Это же вечный тухляк, Витя! Тупик! Ты что, всю жизнь хочешь проторчать в Голубой бухте?!

— Человек, переехавший с Земляного Вала в Геленджик, рассказывает мне про тухляк? — поинтересовался я.

Луценко осекся.

— Москва исчерпала себя, там давно нечего ловить, все поделено. Там скучно и загрызут… Слушай, да в Салехарде и по деньгам немного…

Мне показалось, что от Луценко тоже слегка пованивает. Или это от рук у меня, я же трогал эту коробку, мог подцепить. Теперь вонь захватит мир.

— Если ты мне не веришь, я могу на себя две трети по деньгам взять, большие риски на себя приму…

Нет, все же Луценко воняет самостоятельно.

— Вить! Ну ты чего?

— Я подумаю, — ответил я.

— Да не подумаешь ты, — Луценко снова бухнулся в шезлонг. — Не подумаешь. Ты давно не думаешь, ты все уже продумал…

— Потому что это бред, — мягко перебил я. — Идея купить вагон некондиционной обуви в Беларуси и открыть обувной магазин в Имеретинке — это не бизнес-план, это бред. Это не прокатит, Миша. Нужны другие идеи, энергичные. А твои идеи родились мертвыми.

— Ну как хочешь. А я рискну.

— Арбузы, Миша, арбузы.

— Да-да, арбузы. Арбузы по самые помидоры, это трудно выкинуть из головы.

Луценко откинулся в шезлонге и обиженно сложил руки на груди.

— Ладно, — сказал Луценко. — Не хочешь — как хочешь, пойду тогда…

Не хочу в номер. Лучше здесь, у бассейна, с Луценко. Наверняка у него еще пятнадцать имбецильных планов про то, как развести меня на деньги, хватит часа на три.

— Я пойду к морю, — сказал Луценко и добыл третью сигарету. — Слегка искупаюсь.

Но не уходил, искал зажигалку, рылся по карманам.

— Вода тут у вас чистая? А то у нас опять утечка…

Луценко понюхал бассейн.

— А у вас не воняет. Пойду в море.

И снова не пошел. Он не чувствует вони, потому что воняет сам. И я воняю. А сильнее всего воняет коробка.

— Слушай, Миш, хотел тут у тебя спросить кое-что.

— Мне некогда, — Луценко нашел зажигалку, чиркал, пытаясь закурить. — Я сейчас в море пойду… Я тут недавно купался, купаюсь-купаюсь, приходит баба с овчаркой, Муха зовут.

— Бабу?

Луценко закурил. Курит одну за одной, нервы.

— Нет, овчарку. Овчарка Муха забрела в море и стала дико дристать. А я купаюсь. И так всю жизнь. В сущности…

— Что ты знаешь про НЭКСТРАН? — перебил я.

Побоялся, что Луценко станет дальше рассказывать.

Луценко поперхнулся третьей сигаретой, уронил ее в широкий ворот рубашки, зашипел.

— НЭКСТРАН Индастриз Корпорейшен, — повторил я. — Энергетика, тяжелое машиностроение, оптические системы…

Луценко пытался достать сигарету из рубашки, ерзал, застряв в шезлонге.

— Корпорация НЭКСТРАН, — повторил я.

— Я знаю НЭКСТРАН, — Луценко достал сломанную сигарету, но выбрасывать не стал, закурил. — Я им четыре раза резюме посылал.

Выпустил дым и добавил:

— Отклонили все четыре. Я же Бауманку оканчивал, хотел потом в науку двигать, у меня тема была по графеновым реакторам. Перспективное направление, сейчас эти трубки везде…

Капризен сегодняшний день, Луценко удивлял. Человек, десять минут назад предлагавший мне купить десять тонн сомнительной оленины, сообщает, что занимался графеновыми реакторами.

— Почему отклонили?

— Не знаю. Без объяснений.

— А сам что думаешь?

Луценко пожал плечами.

— Ничего не думаю. Говорят, что Светлов лично все резюме просматривает и сам сотрудников выбирает вплоть до дворников и лифтеров.

— Сам?

— Ну да. Мне один мужик про это рассказывал, он к ним криотехником устраивался. И вроде как Светлов читает все резюме, а некоторых кандидатов и персонально собеседует.

Луценко затянулся, сигарета догорела до фильтра.

— С мужиком этим Светлов как раз персонально разговаривал, так ему показалось, что…

Луценко поморщился.

— Ему показалось, что с башкой у Светлова не шибко ровно. Сидел, расспрашивал мужика о всякой ерунде.

— Например?

— Например, о Чили.

— О перце? — уточнил я.

— Нет, о стране. Что этот криотехник думает о Чили, об арауканах, о промышленности, о климате. А этот дурак ничего про Чили и не знал. Кто такой Пиночет и то не знал, какие там арауканы. Вспомнил, что в студенчестве скумбрию в банках жрал, чилийского производства, ну, зацепился за это и сказал, что в Чили очень развита рыбная промышленность. И приняли. Но он действительно криотехник хороший, смог морскую свинку заморозить. А потом отморозить…

Луценко брезгливо расковыривал окурок ногтем, вытянул желтую вату.

— Зачем НЭКСТРАНу криотехники? — спросил я.