Снег

– Я знаю, ты расстроился, – сказал Фазыл. – Пожалуйста, не расстраивайся из-за моих слов, ты хороший человек. Но и твой друг был хорошим человеком и, наверно, хотел нас полюбить, но потом сделал очень большое зло.

Фазыл смог жениться на Кадифе потому, что Ладживерт был убит. Поэтому сейчас мне показались нечестными обвинения в адрес Ка в том, что он донес на Ладживерта, словно это было зло, которое Ка причинил ему самому, но я промолчал.

– Как ты можешь быть уверен в том, что это правда? – спросил я намного позднее.

– Об этом знает весь Карс, – сказал Фазыл мягким, почти нежным голосом, совершенно не обвиняя ни Ка, ни меня.

Я увидел Неджипа в его глазах. Я сказал, что готов посмотреть научно-фантастический роман, который он хотел мне показать; он спросил, буду я читать то, что он написал, или нет, сказал, что не сможет отдать мне написанное и хочет быть рядом, когда я буду читать. Мы сели за стол, за которым они по вечерам с Кадифе ужинали и смотрели телевизор, и, не говоря ни слова, вместе прочитали первые пятьдесят страниц написанного Фазылом научно-фантастического романа, о котором четыре года назад мечтал Неджип.

– Ну как, хорошо? – спросил Фазыл только один раз и так, будто извинялся. – Если тебе стало скучно, давай закончим.

– Нет, хорошо, – сказал я и с удовольствием продолжал читать.

Позднее, когда мы вместе шли по заснеженному проспекту Казыма Карабекира, я еще раз искренне сказал, что нахожу роман очень приятным.

– Ты, наверно, говоришь так, чтобы порадовать меня, – сказал Фазыл весело. – Но ты сделал мне добро. А я хочу сделать что-то для тебя. Если хочешь написать роман, можешь рассказать и обо мне. При условии, что я скажу кое-что твоим читателям.

– Что?

– Я не знаю. Если смогу найти эти слова, пока ты в Карсе, скажу.

Мы расстались, договорившись вечером встретиться на телеканале «Серхат». Я смотрел вслед Фазылу, пока он бежал в фотомастерскую «Айдын». Видел ли я в нем Неджипа? Чувствовал ли он до сих пор Неджипа в себе, как он говорил Ка? Как человек может слышать в себе голос другого человека?

Утром я бродил по улицам Карса, разговаривая с людьми, с которыми разговаривал Ка, сидя в тех же чайных, и много раз чувствовал себя похожим на Ка. Рано утром я сидел в чайной «Талихли кардешлер», где он когда-то написал стихотворение «Все человечество и звезды», и, так же как мой любимый друг, представлял себе мое место в мире. Портье Джавит сказал мне, что я беру ключ торопливо, «точно как Ка-бей». Бакалейщик окликнул меня, когда я шел по одному из переулков: «Это вы писатель, приехавший из Стамбула?» – и пригласил меня внутрь; попросив меня написать, что во всех статьях, вышедших в газетах о самоубийстве его дочери Теслиме четыре года назад, была неправда, он разговаривал со мной так, словно говорил с Ка, и тоже угостил меня кока-колой. Насколько все это было случайностью, а насколько – моими умозрительными построениями? В какой-то момент, сообразив, что иду по улице Байтархане, я заглянул в окна обители шейха Саадеттина и, чтобы понять, что чувствовал Ка, когда приходил в обитель, поднялся по крутой лестнице, о которой рассказал в своем стихотворении Мухтар.