Снайперы

Джейн вспыхнула, схватила рюкзак и винтовку и побежала прочь.

Какие же мы дураки, что наделали, и как это теперь исправить? Так, или приблизительно так думал каждый из них, кусая губы и еле сдерживая слезы. Да, действительно дураки. Молодые, горячие, и… кажется, уже влюбленные.

Добежав до своей поляны, Джейн кинулась в свой шалаш, дабы ОН не смог ее увидеть и залилась слезами. Дура, дура, дура, дура! Она готова была провалиться сквозь землю, отхлестать саму себя за …. Да за все. За то, что дура! И с чего все началось? Ну, да, он пригласил меня к себе. А я закочевряжилась, типа – в качестве кого? А что он, по-твоему, на первом свидании должен делать тебе предложение? Глупо, глупо! А я, как будто бы напрашивалась на это! Как стыдно! Да и он тоже хорош! На пельмени он, видите ли, пригласил. И это на первом свидании! Не много ли он себе позволяет? Хорошо еще, что купался на том берегу. А не то я бы ему показала! И тут сердце ее защемилось, сладко заныл низ живота. Природу не обманешь. А он хорошо сложен. И какой красавчик! Зачем я ему нужна, полукровка? Да у него таких, как я будут сотни!

Василий рассуждал приблизительно так же, разница только в особенностях русского языка. Наступил вечер. Оба разошлись по своим расположениям, так и не оглянувшись напоследок.

Всю ночь не спал ни Василий, ни Джейн. В голове крутились самые сумасшедшие мысли, начиная от самоубийства, кончая венчанием. В конце концов, под утро обоих сморило, и они забылись глубоким сном. Проснувшись утром от шума вокруг палатки, Джейн, по привычке встала, умылась и… все вспомнила. На душе стало ужасно скверно, настроение испортилось, хотелось спать. Короче, состояние – ни к черту! Кнок-кнок!– типа постучали.

– Кого там еще несет?

– Очень недружелюбно вы встречаете своего верного оруженосца, – это вошел Шон. – Вот, тебе – он протянул ей небольшой букет пахучих полевых цветов.

– Ааааа, это ты… Спасибо.

– Что с настроением? Тебя кто-то обидел? Впрочем, сможешь не объяснять. Я так и понял, что это твой медведь. И как он? Очень страшный?

– Не угадал. Он очень красивый. Шон стушевался. Не ожидал.

– Ну, тогда что же ты с ним не осталась?

– А какое твое дело? С кем хочу, с тем и остаюсь. И не нужно лезть ко мне с дурацкими вопросами и советами! – Джейн не на шутку разозлилась. И так паршиво на душе, а тут еще этот усатый суслик. – И вообще. Ты чего приперся? Посочувствовать? Тогда иди к своим поварешкам.

– Значит, все-таки, обидел, – почти про себя прошипел Шон. – Ну, мы еще посмотрим.

– Что? Что ты там задумал? Даже не думай! Никто меня не обижал. А Василий прекрасный человек. Это я полная дура, так что, выкинь все из головы и иди с богом.

Шон послушно вышел из палатки и в глубокой задумчивости поплелся в сторону кухни. На ходу он плел невероятные интриги против русского соперника, вызывал его на дуэль, протыкал шпагой, видя его коленопреклоненным и просящим у него прощения. Никакого прощения ему не будет! Он ответит за все!

Тем временем, Джейн не находила себе места. Нужно было идти на пост – все-таки, полковник объявил повышение бдительности и в лагере оставаться было нельзя, а с другой стороны ее душа не находила ни покоя, ни выхода из положения. Как же хотелось, чтобы все было по-старому, забыть об этом нелепом конфликте и начать все сначала! Точно! Нужно начать все сначала. Как будто, ничего не произошло. Отличная мысль! Я смогу выйти из этого положения с достоинством, а он пусть или мучится, или просит прощения. Любопытно, где он сейчас и о че думает? Да где ж ему еще быть? Сидит, наверное, как сыч на березе и …рыдает! Она не смогла сдержать истерический смех. Ей вдруг ясно представилось, как Вася сиди на березе со своим Мосиным, и все дружно рыдают. Вот потеха! Ладно, пойду, проведаю беднягу. Она быстро собрала рюкзак, захватила винтовку и вышла из палатки. Опять знакомая дорога, опять стучит сердце. А вот и полянка. А вот и картонка. Джейн подняла картонку. Так и есть! «Извини. Я жду тебя на озере». От сердца сразу отлегло. Ура! Ждет! Конечно, иду. Она заметила его сразу. Он сидел на бревне, склонив голову и курил. Подойти заметно, конечно, не удалось. Стрелянный воробей! Василий вскочил, подбежал к ней, хотел взять ее руки в свои, но замялся в стеснении. Вместо этого взял свои в молящей позе:

– Джейн, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть!

– А я и не думала обижаться, – с независимым видом произнесла она.

– И, все равно, прости. Наверное, я вчера сказал что-то неправильное, дурное… Но, видит бог, я этого не хотел. Джейн сохраняла молчание и независимость.

– Ну, что мне сделать, чтобы ты на меня не сердилась? Встать на колени? Так нет, не встану. Я тоже гордый. Да и не за что было на меня так обижаться. Я не сказал тебе ничего обидного.

Глаза Джейн округлились, брови взлетели вверх. Он хотела было возмутиться, но тут вдруг поняла, что с этим русских подобные дамские штучки не проходят. Стоит ей сейчас задрать нос, и она его уже точно больше не увидит. Сердце защемило. Лицо ее изменилось и разгладилось, приобретя ангельский вид.