Снайперы

Снится, особенно последнее время, даже вскакиваю. Почему – не знаю, нервишки стали уже не те, наверное. Все лица помню, с которыми встречался где-то, и при хороших обстоятельствах, и при плохих. Снится.

Страшно на войне было? Вы про артподготовку рассказали – было ли это самым страшным эпизодом, или были какие-то вещи и страшнее?

Если сказать, что не было страшно – это будет вранье. Страшно было, и страшнее того артобстрела не было. В остальном – человек постепенно со всем свыкается. Что-то там взрывается, пули свистят – вроде уже так и надо, понимаешь ли. Но все равно, страх был, и инстинкт самосохранения был, и думаешь: «А как его найти, где он, как перехитрить его – или он меня, или я его».

Отношение к немцам какое было? Была ненависть или было отношение как солдата к солдату?

Ты знаешь, я затрудняюсь ответить на такой вопрос. Почему? Я считал немца врагом, я должен был его уничтожить.

Ну, допустим, увидев пленного, желания оторвать ему голову на месте не возникало?

Вот этого точно не было.

То есть, скорее это было все-таки тяжелой работой?

Да, скорее так – я должен был это делать, и все.

Похоже, иссякли вопросы – спасибо, Виктор Гаврилович.

Интервью и лит. обработка: А. Пекарш

Бондаренко (Катаева) Мария Дмитриевна

Я родилась 23 февраля 1925 года в селе Костино Кирово-Чепецкого района Кировской области. Папа у меня умер, когда мне было 4 годика, так что мои первым детским воспоминанием оказались похороны: отца отпевал батюшка и церковные певчие. При этом папиного лица совершенно не помню. Окончила шесть классов и стала работать в колхозе. 22 июня 1941-го мы узнали о том, что началась война, пошла тяжелая тыловая жизнь. Трудодни зарабатываем: ничего не получаем, выдают одну солому да сено, а хлеба даже одного грамма не выдавали. Нужда пришла.

В 1942 году пошла в военкомат и заявила: «Я пойду на фронт, на снайпера учиться». Естественно, меня в мои семнадцать лет никуда не хотели отправлять. Военком напрямик заявил: «Идите и в куклы играйте, никакой войны». Во второй раз пошла, в третий. Помогло то, что во время моего последнего визита за столом сидел какой-то полковник, вернувшийся с фронта, он не выдержал и говорит: «Подпишите ей заявление». Да еще и я заявляю: «Не подпишете заявление – уеду на подножке поезда или на крыше!» Очень хотела попасть в Центральную женскую школу снайперской подготовки, которая была расположена в городе Подольске. В 1943-м году наконец-то вручили повестку, тут же пришла к председателю колхоза, объяснила ему, что иду на фронт, попросила муки. Выдали целый пуд. Мама смогла хотя бы хлеб испечь, ведь мы ели одну картошку. Приехала в военкомат, гляжу, собираются девушки, довольно многие пришли, есть и дамочки лет по 25. Их тоже в снайперскую школу направили. Приехал за нами сопровождающий, поехали с ним. В итоге я попала во второй набор.

В сентябре 1943-го приехали в Подольск, в поселок цементного завода. Школа располагалась в пятиэтажном здании. Ходили на полигон, занимались строевой, ползали по-пластунски. Учились стрелять лежа, с колена и стоя. Били из винтовок Мосина со снайперским прицелом. Большое внимание уделялось методам маскировки. Окончили курсы в марте 1944-го. Сделали выпускной вечер, в столовой угощали, но скудно. Трудное время было.

Начали направлять по фронтам. Попадаю на 1-й Белорусский фронт, затем воевала на 1-м Прибалтийском. 40 девушек со мной приехало, а всего в распоряжение начальника штаба 1-го Белорусского фронта было направлено 85 выпускниц. По прибытии на передовую нас встретили, показали, что будем жить в отдельных землянках. Начали в первые дни ходить на передний край. Сначала только наблюдали. Затем, когда уже освоились на фронте, стали прикреплять к различным стрелковым частям.

Однажды вечером предупредили, что утром начнется наступление. Мне как снайперу нужно рано утром встать, прийти на передний край, занять заранее подготовленную позицию на дереве, и ждать, когда пехота заорет: «Вперед! Ура! За партию и за Сталина!» Хорошо помню, что свой первый пост заняла на высоте в восемь метров на дубе. Первым делом должна уничтожить расчет пулемета, а дальше выполнить простой приказ: «Убить фрица», то есть стрелять во всех врагов, кто покажется из окопов. Мы всегда ходили по одной на позицию. Всю войну использовала СВТ-40. Это великолепная 10-зарядная винтовка. Стреляла очень точно.