Снайперы

Второе прочитанное мной письмо предназначалось для Федора Сабурова. Он был старше меня всего лишь на год (родился в 1925-м году). К нам он прибыл под конец войны с пополнением. Кстати говоря, вместе с ним прибыли к нам молодые младшие лейтенанты. Это было уже в 1945-м году. Мне тогда, помню, поручили сформировать стрелковую роту с его участием. Я его расспросил про его военную специальность. Из разговора с ним я узнал, что он, оказывается, освобождал мою родину от немецко-фашистской оккупации. В боях на Орловско-Курской дуге попал в плен. Тогда на Орловщине проходили действительно очень серьезные бои. Положение у нас складывалось такое, что мы знали о том, что немцы пойдут в наступление. Было принято решение о том, что мы должны защищать Орел и уничтожить как можно больше немцев, а потом перейти в наступление. В этих боях он и получил ранение, а после угодил в плен. В итоге его загнали в Германию. Невольно я сравнивал свою судьбу с его судьбой. Ведь если я два года находился в немецкой оккупации, то он два года пребывал во вражеском плену. Его, кстати, в последнее время где-то даже держали в подвале. Сам он оказался родом из Удмуртии. Мать его жила где-то далеко, в восточных районах. Брат служил в армии. Во время того самого разговора я его спросил: «Матери письмо писал?» Он ответил: «Нет». – «А почему же, – говорил я ему, – ты маме не сообщил, что освобожден из плена?» – «А все равно бесполезно, – сказал он мне. – Она мне написать не может. Моего адреса у нее нет». Тогда я ему и говорю: «Давай записывай наш адрес: полевая почта 02228». Так как он прошел через такие испытания, я постоянно за ним следил. Короче говоря, как мог его берег. Не спускал с него глаз буквально в каждом бою. Сабуров всегда находился рядом со мной, вплоть до рейхстага. Но до конца его уберечь, к сожалению, мне его так и не удалось. Когда при штурме я побежал помогать начальнику штаба батальона Бушкову, он оставался в том месте, над которым этажом выше не хотели сдаваться немцы. Когда 2-го мая я вернулся в рейхстаг, то спросил своих ребят: «А где Сабуров?» Мне сказали: «Да вот, на ступеньках рейхстага лежит». И вот я прочитал письмо, отправленное на его имя. Там его мать с радостью писала: «Сыночек, какими судьбами ты остался живой!» Она, конечно, не могла поверить своему счастью: что сын ее жив. К сожалению, ей предстояло на него получать снова похоронку (ведь в 1943-м году она успела получить извещение, что он пропал без вести).

(Речь идет о Федоре Гавриловиче Сабурове, о котором известна следующая информация. Он родился в 1925 году в деревне Калинята Кулигинского района Удмуртской ССР. Отец – Гавриил Григорьевич. В Красную Армию был призван 1 января 1942 года (или 19.1.1943) Воткинским райвоенкоматом Удмуртской области. Воевал в составе 1132-го стрелкового полка 54-й стрелковой дивизии. Попал в плен 23 ноября 1944 года в Житомирской области. После освобождения из плена, состоявшегося 6 марта 1945 года, был назначен командиром отделения 380-го полка 171-й стрелковой дивизии. В боях за Берлин успел отличиться, за что был представлен к ордену Славы 3-й степени. Представление было написано 4 мая. Но к тому времени он погиб. Числится второй раз пропавшим без вести с 20 апреля 1945 года. Скорее всего, после этого на него пришла официальная похоронка. По данным «ОБД Мемориал» и «Подвиг народа». – Примечание И.В.)

10-го или 11-го мая мы пошли дальше на Запад. Через какое-то время вышли на реку Эльбу. Но если американцы находились на западном берегу, то мы – на восточном. Никаких контактов у нас с союзниками не было. Нам еще не разрешали выходить на берег. На этом месте мы простояли долгое время. Обстановка там складывалась непростая. Как только наступало утро, прямо над Эльбой на низкой высоте и на малой скорости пролетал американский самолет и покачивал крыльями. Потом скрывался. Нам тогда уже нужно было быть ко всему готовым.