Снайпер

— Эти разносчики пищи — варвары, — сказал сосед Ганса. — Никак не оторвутся от кухни! Сидят там, болтают с поваром и обжираются.

— Раскуривают по дороге!

— Р-расстрелять их мало! — проворчал Ганс Фингер. — Будь я командиром, я сажал бы их в карцер за одну минуту опоздания. Тогда они поторапливались бы!

— В Европе было лучше! — вздохнул Пауль Кранц, долговязый меланхолик.

— А здесь разве Азия? — возразил кто-то.

— Здесь? Не поймешь, что здесь такое! Во всяком случае, совсем не то, что нам сулили. Вот уже третий год никакой добычи! А наши жены и девушки сердятся, что мы не шлем посылок, будто от нас зависит взять этот дьявольский город!

— Что болтать о посылках! Даже кормят нас с каждым днем хуже. Да еще вот запаздывают с обедом…

— Кажется, несут?

Все прислушались. Кто-то, действительно, шел по ходу сообщения.

Отличавшийся тонким слухом и неприятной способностью чуять все плохое, Кранц тут же разочаровал солдат.

— Это не обед. Возвращается унтер-офицер: это его шаги. Унтер-офицер вместо обеда! Плохой заменитель, черт бы его побрал! Скверный эрзац!

— Тише! Он уже подходит.

Солдаты сидели, как всегда, на дне траншеи, прислонившись спиной к стенке. При появлении своего маленького, но важного начальника они сделали вид, что встают, но он милостиво махнул рукой:

— Сидите. Отдыхайте.

— Плохой отдых натощак! Вы не встречались с нашим обедом, господин унтер-офицер? — язвительно осведомился Фингер. — Обед где-то заблудился — сильно запаздывает. Ему давно бы пора находиться в наших желудках.

— Об этом я как раз и хотел говорить с вами. Дело в том, что с обедом случилось несчастье…

— Суп сбежал или жаркое пригорело?

— Не перебивать, когда говорит начальство! Дело серьезное. Русские подстрелили разносчиков пищи — двух наших солдат с термосами.

— Где же их могли подстрелить? — раздались удивленные возгласы. — Разве они шли не по траншее?

— В том-то и дело, что шли они, как всегда, по траншее. По глубокой траншее полного профиля!

— Значит, это была шальная мина?

— В том-то и дело, что не мина. Пули! И не шальные, а очень меткие — снайперские пули! Оба солдата поражены в висок.

— Откуда же стрелял русский снайпер?

— Неизвестно. Сделано было всего два выстрела — по одному на башку, и наши наблюдатели, конечно, проморгали их.

Унтер-офицер помолчал и добавил:

— Всего удивительнее, что траншея, где убиты солдаты, не может просматриваться с переднего края русских.

— А с их артиллерийских наблюдательных пунктов?

— Ты очень сообразителен, Фингер! Очевидно, ты представляешь себе это так: русский снайпер занимает огневую позицию, скажем, в пятистах метрах от нас, а с артиллерийского наблюдательного пункта корректируют его огонь? Или же, по-твоему, русский снайпер сидит на артиллерийском наблюдательном пункте и ведет огонь на дальности в три-четыре километра?

— Я этого не говорил, господин унтер-офицер. Я не вдаюсь в эти тонкости. Меня интересует один простой вопрос: когда же принесут нам обед? Мы не провинившиеся школьники, чтобы оставлять нас без обеда! Термоса, насколько я понимаю, не уничтожены русским снайпером?

— Термоса, конечно, уцелели, но…

Унтер-офицер прикусил язык: чуть было не сболтнул лишнее! Он остерегался нервировать солдат, которые и без того в последнее время чувствовали себя неважно: внезапные огневые налеты, ночные вылазки русских — все это не способствует укреплению нервов!

Из этих соображений он рассказал не все, что ему было известно: не сообщил, что из шести солдат, которые были посланы подобрать трупы и доставить по назначению термоса, убиты еще двое. Русские пули уложили их на том же самом месте. Четверо остальных в ужасе бежали оттуда. Вот почему так сильно задержался обед…

После первых двух выстрелов русских снайперов гитлеровские наблюдатели насторожились. Два следующих выстрела они засекли: оба были сделаны с одного из маленьких бугорков в нейтральной зоне. Бугорок этот густо зарос высокой травой, в которой мог спрятаться не один снайпер. Но напрасно немецкие наблюдатели высматривали в траве просветы, через которые стреляли русские: трава стояла сплошной зеленой стенкой. Гитлеровцы открыли сильный пулеметный огонь по бугорку. Пулеметы стреляли до тех пор, пока их не подавили советские пушки.

Гитлеровцы были уверены, что изрешетили пулями русских снайперов. Тут-то и сделал обер-лейтенант Вальден свою запись в полковом журнале. Не он первый, не он последний делал такие хвастливые «липовые» записи — ими изобиловала боевая документация фашистов.

В действительности же, когда первые пули врезались в землю перед окопом снайперов, те находились уже метров на тридцать левее. Сделав по два выстрела, они сейчас же переползли, маскируясь высокой травой, на запасную позицию. Они хорошо знали мудрое снайперское правило: делать с одной позиции не более двух-трех выстрелов. Сейчас они лежали в окопчиках на другом бугорке. Под трескотню вражеских пулеметов они могли тихонько переговариваться, не боясь, что их услышат.

— Не зря мы с тобой поработали ночью, Ваня!