Смыжи

– Дом все поймет и привяжется к новым жильцам. Его «любовь» – привнесенное качество, которым можно управлять. В сущности, немешарик – не самостоятельное существо, а киборг, совместивший в себе живое и неживое, бездушно-электронное и частично разумное. Боря и Эля не смогли войти в свой бывший немешарик по двум причинам. Хозяева не давали добро, и гостям не угрожала внешняя опасность. Второе можно смоделировать и повторить попытку в новых условиях, а первое меня чрезвычайно радует. Дом ощущает хозяев живыми и следует старому протоколу. Возможно, он как-то чувствует их присутствие, невзирая на исчезновение физических тел. По этой причине я бы не советовал прибегать к крайним мерам до момента, когда… если возникнет угроза другим людям.

Пока он говорил, Гаврила Иванович уже получил отчет с Марса: войти в любой немешарик, кроме того, который поглотил Зайцева, можно беспрепятственно, живые дома принимают и обслуживают гостей в обычном порядке.

То есть, для немешариков, в которых люди не исчезли, сегодня ничего не произошло.

«Оставаться на ночь?» – запросили с Марса.

«Ни в коем случае, – ответил Гаврила Иванович. – Это должны сделать специалисты под наблюдением комиссии с фиксацией каждого шага и параметра. Дальнейшие эксперименты пройдут на Земле».

– На Марсе незаселенные немешарики с удовольствием пускают людей внутрь, – сообщил Гаврила Иванович Сальеру. – И выпускают.

– Вот вам еще один аргумент против крайних мер в отношении заселенных.

– Спасибо за беседу и за советы. Идею по моделированию внешней угрозы человеческой жизни рядом с занятым немешариком я уже отправил в разработку, после одобрения плана Мартыновы создадут необходимую ситуацию.

– Надеюсь, у них, то есть у вас, то есть у нас все получится.

Го-грамма со стариком в кресле и цветастым ковром растворилась в воздухе.

Разговор с Сальером оставил двоякое впечатление. Если отбросить многословность, то старик прав в одном: Чайкин – вероятнейший ключ к произошедшему. Он или его невеста. Или то, что один из них дал родной планете.

Яна могла принести на Землю уже поразившую Марс неведомую космическую заразу. Чайкин мог создать монстра, который сожрал создателя и теперь облизывается на остальное человечество. Возможно? Вполне.

Или на Чайкина могли выйти неизвестные человечеству силы, чтобы совместно решить некую проблему. «Смыжи» – так назывался файл, удаленный Вадимом вечером перед исчезновением. Содержание утеряно полностью, восстановили только название. Но файл был важен для гениального молодого человека, сумевшего за несколько лет пройти путь от стажера до исполняющего обязанности генерального конструктора. В случае, если бы Чайкин не исчез тоже, он возглавил бы Зайчатник и получил невообразимые возможности и полномочия.

Собственно, он их и получил после отъезда Зайцева. И все равно исчез вместе со всеми. То есть, неизвестное открытие Чайкина – это ничем не подтвержденная и, возможно, ложная ниточка, и сейчас нужно искать и тянуть другие.

Но мысли упрямо возвращались к непонятным смыжам, а от них – к человеку, стершему все данные о них, к человеку, о котором постоянно говорили все, от бывших коллег до близких друзей.

Почему Яна Чайковская называла его Джоном? Это неоднократно слышали сотрудники Центра в переговорах Земля-Марс. Вадим хвалился новой идеей, на которую бросил все свободное время и остававшиеся после основной работы силы, а Яна с Марса с любовью улыбалась и тихо говорила: «Ох, мой Джонни…»

Чем занимался Чайкин помимо основной работы, выяснили, перелопатив его запросы в поток. Не будь страшных последствий, полученные данные вызвали бы у любого взрослого человека снисходительную улыбку: влюбившийся молодой человек изучал любовь. Всякую. Духовную и физическую, вселенскую и частную, к человеку и человечеству. В русском языке понятие «любовь» ограничено многозначным словом, где необходимо знать контекст употребления, и Чайкин погружался в информацию о сторге – любви-привязанности, чаще называемой родительской любовью, филии – дружбе-любви, влечении-расположении, чувстве сыновнем, братском, агапе – бескорыстной и всемерной любви-самоотдаче, основанной на отзывчивости и великодушии и включавшей в себя все прочие. И, как составной части Большой любви, конечно же, об эросе – любви-страсти, незрелой молодежью часто принимаемой за всеобъемлющую и единственно возможную. Нашлась выделенная Вадимом цитата из Святого писания: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, все переносит. Любовь никогда не перестанет, хотя пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».