Смыжи

– Критики для того и существуют, чтобы наваливать в кучу правильное и неправильное, умное и глупое, объективное и субъективное. Выслушай всех, и поступи по-своему. Но сначала выслушай. Еще, к примеру, потусуйся в потоке с другими молодыми и талантливыми, почитайте друг друга хотя бы в порядке бартера, расчихвостьте в хвост и в гриву, ведь каждый уверен, что разбирается в предмете лучше остальных, вот и повышайте собственный авторитет, указывая другому на ошибки. Сам же знаешь: одна голова хорошо…

– А две – мутант.

– Я не шучу.

– А если я пишу интимное и не хочу показывать друзьям и родственникам?

– Интимное – значит, для себя. Почему твои личные записки должны интересовать посторонних? Если не можешь показать свое творчество близким, то оно ничего не стоит.

Дружеских советов Павлик не послушал, но проявил упорство и пошел по другому пути. Поняв, что труды многочисленных авторов с тегом «графомэн» кроме друзей никто не читает, он заочно окончил Литературный, тут же убрал из потока все «нетленки» Пауля ТерраДактиля и, после смена псевдонима на «Поль Гнедых» стал настоящим писателем.

Новые книги Горбовского Гаврила Иванович уже читал. Лена посоветовала. Оказалось, что читать Павлика не только можно, но и нужно, а его «Сложно жить ботом» даже рекомендовали к масштабной визуализации и включению в школьную программу. Фантазия Павлика не знала границ, дальний космос распахнул объятия, и у специалистов будущего появилась постоянная работа – исправлять за отправившимися открывать новые миры молодыми неучами везде, где переполненные самомнением профаны успели напортачить.

С одним из маршрутов, по которому, по Паулю Гнедых, светлое будущее пойдет в сторону ослепительного, Гаврила Иванович не мог согласиться при всем уважении к другу. Дело касалось детей – воспитания и определения с профессией. Павлик предложил систему интернатов, куда лет с пяти у дилетантов-родителей забирают детей, чтобы ими занимались Учителя – с большой буквы. Быть Учителем – почетно и ответственно, к этой работе допускают лишь избранных. Дети учатся правильным моральным установкам и проходят медико-психологическое обследование, после которого для них вырабатываются рекомендации по профессиональным предпочтениям.

Логика вроде бы присутствует, но не для тех, у кого есть собственные дети. Общество воспитает лучше? Вряд ли. И все же допустим, что это так. И:

Глаза наливаются кровью, а рука тянется к чему-нибудь тяжелому: да пусть только попробует кто-нибудь отобрать у меня детей! В пекло такое общество и такое будущее!

Воспитывают детей – в семье. Примером. Любовью. Так было и так будет. Общество воспитывать не может в принципе, воспитывают люди, из которых состоит общество. Лучше всего воспитывают те, кто любят детей и всегда находятся рядом. Такие у большинства из нас есть, они любят по-настоящему и действительно всегда находятся рядом. Они называются семья. Кому милее «интернат» – милости просим, скатертью дорожка. Двести лет назад большевики пытались упразднить семью, даже «научно» обосновали ее никчемность. И где теперь большевики? Как говорил слон велосипедисту, против природы не попрешь. Бездетный Павлик видел по-своему, и его мнение тоже имело право на существование. В качестве фантастического допуска. Не больше.

А он, собственно, на большее и не покушался, просто писал, что придумалось. Благо, на игры воображения времени стало много, писательский труд стал его профессией, а работа творчеству не мешала. После окончательного перехода климатоустановки в автоматический режим Горбовский остался, как там говорили, «на северах», в нужном духе переделал тело, чтобы не зависеть от внешних условий, и писал, писал, писал…

Наверное, он даже не заметил, что прошли сначала годы, затем десятилетия. Он жил грезами о будущем, и кроме подключенного к потоку рабочего шлема с виртуальной клавиатурой ему требовались сущие мелочи: принтер для еды и вещей, палатка, где преклонить голову… И все. Остальное, если без него можно обойтись, – не нужно. Ведь без него можно обойтись.

Нет. Еще требовались друзья, чтобы сказали правду о его работе и поддержали в трудную минуту.

Все, что нужно для счастья, у него было.

Бурю, прокатившуюся от Новой Земли до Гренландии, не останавливали и не смягчали – не было причин мешать природе похулиганить, она решала этим собственные проблемы. Палатку и скудные вещи Горбовского – одинокого путешественника себе на уме, закоренелого холостяка, не представлявшего другой жизни – унесло и раскидало по бескрайним просторам Арктики, часть имущества утопило за тридевять земель (если быть конкретным – палатку), разбило о лед (рабочий шлем) или вморозило в толщу бывшей полыньи (принтер). Чип подал сигнал опасности, едва параметры организма скакнули до предельных значений. Смертельный случай исключался – с окружающими условиями терпящий бедствия справлялся, от жажды, голода или несовместимого с жизнью повреждения не погибал. Помощь – тупая, бездушная, от только казавшихся умными машин – могла прибыть в любую минуту, стоило лишь дать на нее согласие.