Смыжи

– Тогда еще несколько вопросов… – Гаврила Иванович оборвал сам себя, лоб сошелся грозными вертикальными морщинами, а голос стал строгим, как при вразумлении нашкодивших деток: – Вадим Геннадьевич, Яна Мирославовна, да перестаньте же целоваться, когда с вами разговаривают!

Эпилог

– Привет.

– Гаврик? Опять что-то случилось? Подожди секунду. – Павлик на миг отвернулся, его могучий горловой рык заставил толкавшуюся рядом мохнатую тушу нехотя отойти к занесенному снегом входу, где развалился еще один медведь.

В шлеме и со сложенными по-турецки ногами, Павлик сидел в центре палатки и, видимо, работал над новой книгой. Пара огромных, обнюхивавших принтер и надувную кровать, белых медведей ему не мешала.

– Чего звонишь?

Ударение на первом слоге резануло ухо.

– Если уж пользуешься архаическим выражением, – с укором выговорил Гаврила Иванович, – употребляй его правильно.

– Разве я что-то пропустил, и ввели ударятельную цензуру? Я – писатель, в тексте ударений не видно, и в прочитанном каждый ударит, как ему вздумается. А разговаривать, кроме тебя, мне не с кем, если не считать этих, – Павлик обернулся и новым ревом отогнал любопытных зверей за порог, – а ты, надеюсь, переживешь. Так что же у тебя случилось?

– У меня? Вообще-то, случилось во всем мире.

– Новостями не интересуюсь. Некогда. У меня куча новых идей, не успеваю записывать. Представь: в далекой-далекой галактике на месте Республики с помощью сверхъестественных сил возникает Империя, и храбрые повстанцы…

Гаврила Иванович поморщился. Павлик осекся.

– Банально? – спросил он убитым тоном. – Тогда вот. В магическом мире Темный лорд силой, страхом и интригами захватывает власть, но отважный герой, никогда не думавший, что ему придется стать Избранным…

Гаврила Иванович прикрыл глаза ладонью. Павлик понял.

– А если Темный Властелин захватывает не придуманный мир, а наш, но с помощью той же потусторонней магии? Тоже не нравится? А если с помощью научного открытия?

– Например?

– Какая разница? Ну, с помощью свинтильскрутного метермолета, приводимого в действие петрольпетом.

– На каком принципе действует твой свинтильскрутный метермолет?

– Ты оглох на старости лет? Говорю же: приводится в действие петрольпетом.

– Что это? Откуда он берет энергию? На сколько выстрелов, километров или часов хватает зарядки? Или у него, как в плохих экшен-вижуалах, патроны не кончаются, а лошадь не устает?

– Для повествования это абсолютно неважно.

– Допустим. Тогда меня интересует другое: как это открытие изменит общество или людей, как повлияет на человечество в целом, какие выводы заставит сделать из произошедшего?

– Оно заставит главного персонажа вырасти из задрюченного геймера-маменькина сынка в Великого Героя, который спасет мир!

Гаврила Иванович закатил глаза.

Павлик поник.

– Ладно, проехали. – Он что-то вспомнил, и глаза вновь загорелись: – А как тебе это: в элитном ученом заведении из простых мальчишек и девчонок делают настоящих волшебников, и однажды…

– Было, – не выдержал Гаврила Иванович. – Тот же Гарри Поттер.

– Но у меня главный герой – девочка! – Павлик обиженно умолк и, поняв, что к разговорам о литературе собеседник не расположен, поинтересовался: – И что же в мире случилось?

– Один влюбленный умник чуть не отправил цивилизацию в прошлое.

– В чем ты видишь проблему? По-моему, люди неплохо жили во все времена, главное – «как» жить, а не когда или где. А с правильной моралью вообще неважно, когда, где и как. Замените мой шлем на древний компьютер или гусиное перо, я освою их, и дальше мне будет все равно, какой век за стенкой палатки.

– Древняя техника на морозе не работала, а чернила замерзали.

– Писал бы грифельным карандашом. Против карандаша возражения есть? Дело не в том, что снаружи, а в том, что внутри, счастье зависит не от обстановки. Дайте мне карандаш и палатку, и я буду счастлив в любых условиях.

Гаврила Иванович не согласился:

– Ну да, в любую эпоху, независимо от общественной формации. Окажись ты рабом, холопом или не того цвета кожи…

– Сбежал бы или полез на баррикады – с карандашом в руке и абсолютно счастливым. Вообще, не о том ты говоришь, снова о внешнем вместо внутреннего. Повторяю: условия не важны, если в душе есть гармония. Первые христиане шли на арену Колизея на растерзание львам и тиграм, но они были счастливы. Не от того, естественно, что их послали на смерть, а от осознания смысла своего существования. Они знали больше, они смеялись над глупыми играми «правителей». Поверь, любой миллиардер прошлых веков никогда не ощутит такого покоя, не купит его ни за какие деньги. В общем, я понял: у тебя идиосинкразия на несходную с твоей точку зрения, поэтому вернемся к твоей истории. Ну, что там: влюбленный умник обезврежен, цивилизация спасена?

– Молодой ученый Вадим Чайкин чуть было не отправил нас в прошлое, а вместо этого быстрее ракеты запустил в будущее. Он доказал, что основополагающее понятие в мире – любовь.

У Павлика вырвался смешок: