Смысл ночи

Вид величественных стен и башен разом вернул меня к действительности и заставил вспомнить о стоящей передо мной задаче. Если я достигну своей цели, этот восхитительный замок станет моим по праву наследства. Я не допущу, чтобы безрассудная страсть — возможно, всего лишь минутное увлечение — увела меня с пути, на который я встал. Что с того, что мисс Картерет красива? Белла тоже красива, а вдобавок добра, умна и нежна — любой мужчина может только мечтать о такой подруге. О мисс Эмили Картерет я не знаю ничего, помимо того, что она горда и чрезвычайно сдержанна. А вот Белла чистосердечна, пылка и предана одному мне. Какое мне дело до холодной мисс Картерет? Верно, я просто пережил кратковременное смятение чувств, вызванное ужасной смертью мистера Картерета. Еще немного поразмыслив над своей ситуацией, я, как нередко бывает с влюбленными глупцами, исполнился уверенности, что уже избавился от дурацкого наваждения. И вот я зашагал обратно к вдовьему особняку, нимало не сомневаясь, что чары, наведенные на меня мисс Картерет, уже к следующей нашей встрече бесследно рассеются благодаря быстрой прогулке по свежему октябрьскому воздуху.

Инспектор Джордж Галли, в обществе констебля, ждал меня в гостиной. Я уселся в кресло и достал сигару.

Допрос, хотя и продолжительный, проводился без особых тонкостей, и инспектор остался вполне удовлетворен моим правдивым рассказом (то есть правдивым во всем, что я счел возможным сообщить) о нашей с мистером Картеретом встрече в Стамфорде.

— Премного вам обязан, мистер Глэпторн, — наконец сказал он, закрывая записную книжку. — Поскольку вы не из местных, вряд ли у нас возникнет необходимость побеспокоить вас еще раз. Но если вдруг такая надобность все же возникнет…

— Да, конечно. — Я вручил инспектору визитную карточку с адресом «Тредголд, Тредголд и Орр».

— Вот и славно, сэр. Благодарю вас. Просто мера предосторожности, как я сказал. Уверен, мы вас больше не потревожим. Помяните мое слово, мы со дня на день схватим негодяев.

— Так вы считаете, они местные?

— Вне всяких сомнений, — ответил инспектор. — Это не первое такое преступление в наших краях, с сожалением должен сказать, хотя и первое со смертельным исходом. У нас уже есть подозреваемые… Больше я ничего не скажу.

Он посмотрел на меня значительным взглядом, в котором явственно читалось: «Вот из какого крутого теста вылеплены мы здесь, в Нортгемптоншире!»

— Ну что ж, инспектор, — произнес я, поднимаясь на ноги, — я доложу своему начальнику, что, по моему мнению, расследование не могло попасть в лучшие руки. Если вам потребуется от меня еще какая-нибудь помощь, пожалуйста, обращайтесь ко мне без всякого стеснения. А теперь разрешите откланяться.

Этот болван никогда не найдет убийцу мистера Пола Картерета, тайна смерти которого связана с много величайшей тайной. Распутать ее не под силу инспектору Джорджу Галли и его подчиненным.

23 Materfamilias [166]

Через полчаса, в три без малого, я явился в пасторат, согласно договоренности, и доктор Даунт принял меня в своем кабинете. Мы приятно провели час-полтора, рассматривая обширное собрание библейских и теологических текстов. Я не особо сведущ в данной области, а посему предоставил преподобному выбирать самые редкие или ценные тома и разглагольствовать о них, а сам изредка вставлял замечания, где мог. Потом внимание мое привлекло первое издание беньяновского «Пути паломника» (Пондер, 1678).

— О, Беньян! — воскликнул я, хватая том. — В детстве я часто его читал!

— Вот как? — промолвил доктор Даунт с видимым одобрением. — Честь и хвала вашему юному вкусу, мистер Глэпторн. А вот мне так и не удалось привить моему сыну любовь к этой замечательной книге, хотя я часто читал ему вслух «Путь паломника», когда он был маленьким. Боюсь, он не находил прелести в сей аллегории. — Он вздохнул. — Но мой мальчик обладал богатым воображением — полагаю, у него и поныне богатое воображение, хотя сейчас оно стало, так сказать, профессиональным свойством.

— Кажется, мисс Картерет упоминала мне, что ваш сын родился на севере страны.

Доктору Даунту явно хотелось поговорить, а я горел желанием послушать.

— Да, верно. Я возглавлял приход в Ланкашире в пору своего супружества — я имею в виду первого супружества. К прискорбию, моя дорогая жена — первая жена, как вы понимаете, — покинула нас вскоре после рождения Феба.

Преподобный опять вздохнул и отвернулся. Я заметил, что он бросил взгляд на маленький масляный портрет, висевший в нише между книжными полками. На нем была изображена тонкая, хрупкая женщина в розовато-лиловом платье и изящном капоре, с затуманенными голубыми глазами и воздушными локонами, падающими на плечи. Представлялось очевидным, что любовь к первой жене не угасла в сердце доктора Даунта. Прочистив горло и пригладив бороду, он собрался снова заговорить, но тут дверь отворилась, и в кабинет вплыла статная дама в шуршащих черных шелках.

— О, прошу прощения, Ахилл. Я не знала, что у тебя гость.