Смысл ночи

Мисс Картерет тогда едва стукнуло семнадцать — чудеснейший возраст. Последние два года она обреталась у младшей сестры своей покойной матери в Париже и теперь возвратилась в Эвенвуд, чтобы поселиться у отца во вдовьем особняке. [83]Ближайшими их соседями были Даунты, жившие сразу за оградой парка, и мисс Картерет и пасторский сын с давних пор составили ясное представление о характере и нраве друг друга.

Мисс Картерет сызмалу слыла очень серьезной юной леди, с серьезным складом ума, способной оправдать самые серьезные надежды. Юный сосед, хотя и умевший проявлять серьезность при желании, находил созерцательность ее натуры весьма досадным свойством — ибо он единственно хотел бегать с ней наперегонки с холма, или лазать по деревьям, или гоняться за цыплятами, а она постоянно думалао разных вещах, да так подолгу, что он часто бросал уговоры и в раздражении уходил восвояси, оставляя ее размышлять в одиночестве. Юная же леди, со своей стороны, считала его несносным сорванцом, способным на самые дикие выходки, хотя и знала, что он питает к ней дружеское расположение и что он далеко не глуп.

Было бы странно, если бы мальчик в конце концов не осознал, что прохладная сдержанность соседки лишь придает ей очарования. Мисс Картерет, хотя и младшая годами, наставляла его с вековой мудростью и с течением лет забрала полную власть над ним. Разумеется, по прошествии времени он попросил о поцелуе. Она отказала. Он попросил еще раз, и она задумалась. В конечном счете она сдалась. В его одиннадцатый день рождения мисс Картерет, с подарком в руке, постучалась в дверь пастората. «Теперь можешь поцеловать меня», — сказала она. Он так и сделал. И с тех пор стал называть ее «моя принцесса».

Он видел в ней Дульсинею и Гвиневру, всех надменных и недоступных легендарных героинь, всех сказочных принцесс, о которых он читал или мечтал когда-либо, — поскольку она отличалась не только серьезным умом, но и пленительной серьезной красотой. Мистер Пол Картерет безошибочно понял, какие чувства питает Феб Даунт к его дочери, еще прежде, чем она уехала в Европу. Теперь, после двух лет путешествий, занятий с домашними учителями и вращения в высших кругах парижского общества, привлекательность мисс Картерет стала поистине неотразимой.

Мистер Картерет, вопреки принятому в Эвенвуде мнению, никогда не считал Феба Рейнсфорда Даунта не по годам развитым мальчиком, являющим собой образец истинного британца. Он всегда полагал пасторского сына вкрадчивым, лукавым пронырой, который ловко втирается в милость везде, где может, и злобно мстит всем, кого обаять не удается. Возможно, поэтому он не особо радовался возвращению дочери в Эвенвуд, под прицел любовного внимания Ф. Р. Даунта, именно сейчас, когда звезда упомянутого джентльмена столь неуклонно восходила. Откровенно говоря, мистер Картерет не питал к prot'eg'eлорда Тансора ни приязни, ни доверия. Он неоднократно заставал его в архивной комнате роющимся в бумагах и документах без всякой видимой цели и нисколько не сомневался, что юноша тайком читает корреспонденцию его светлости, обычно лежавшую на секретарском столе.

Но положение мистера Картерета, как и положение пастора, зависело от благосклонности лорда Тансора. Посему мистер Картерет плохо представлял, что он будет делать, если и когда молодой человек сообщит своему покровителю о природе своих чувств к его дочери. Разве сможет он без серьезного ущерба для своих интересов решительно пресечь всякие любовные ухаживания, коли его светлость даст добро на них? В настоящий момент ему оставалось только наблюдать и уповать на лучшее.

При первой встрече с Ф. Р. Даунтом после возвращения из Франции, в присутствии своего отца, мисс Картерет приняла молодого джентльмена со сдержанной любезностью. Она учтиво поинтересовалась, как у него дела, согласилась, что он сильно изменился за минувшие годы, и поблагодарила за преподнесенный в дар экземпляр «Итаки», надписанный автором. Она выглядела настоящей красавицей в своем французском наряде и шляпке `a la mode,украшенной лентами изысканного цвета и букетиком бледных роз, фиалок и примул, но отец с великим облегчением удостоверился, что нрав у нее все такой же рассудительный и задумчивый, а поведение все такое же послушное. Слава богу, во всех последующих многочисленных случаях, когда молодым людям приходилось общаться в течение лета, мисс Картерет упорно продолжала держаться с бывшим товарищем по играм со спокойным, вежливым безразличием.