Смысл ночи

После трапезы я вернулся в свою комнату, чтобы привести себя в должный вид. Мне требовалось принять все меры к тому, чтобы меня не узнал Феб Даунт, который наверняка будет присутствовать на похоронах. Мы не виделись семнадцать лет, с последней нашей встречи на школьном дворе осенью 1836 года. Распознает ли он черты своего старого школьного друга в лице, что теперь отражается в зеркале? Вряд ли. Волосы у меня сейчас длиннее, гуще и — благодаря краске — темнее, чем были в отрочестве, и я не сомневался, что перемены во внешности, произведенные временем, вкупе с роскошными усами и бакенбардами да зелеными очками не позволят Даунту узнать меня. Я надел пальто, взял зонтик у угрюмого официанта (похоже, он являлся единственным слугой во всем заведении) и двинулся в путь.

По тенистой дороге с густыми зарослями плюща по обочинам я вышел из города и спустился к олдстокской мельнице. У подножья холма я свернул на дорогу, что тянулась на восток, к деревне. Было без четверти одиннадцать.

В деревне, по ведущей к церкви тропе уже шли люди — местные жители, понял я при ближайшем рассмотрении. Среди них я приметил Лиззи Брайн, шагавшую рядом с другой женщиной. Она меня не увидела, поскольку я уже старался держаться в стороне от всех, решив не являться во вдовий особняк вместе с прочими скорбящими, а наблюдать за происходящим с почтительного расстояния.

Посему я подождал, когда маленькая толпа пройдет через крытый проход на погост, а потом занял позицию поодаль, за стволом огромного платана. Отсюда я хорошо видел и церковь, и песчаную дорожку, что вела к вдовьему особняку, а сам при этом оставался скрытым от взоров любого, кто мог подойти по тропе со стороны деревни. Слева от меня находилась церковь Святого Михаила и Всех Ангелов — величественное здание тринадцатого века, увенчанное знаменитой изящной башней с высоким острым шпилем, украшенным готическим орнаментом в виде листьев. Пока я любовался золотым крестом на шпиле, стал накрапывать дождь. В считаные минуты он превратился в ливень, и я раскрыл позаимствованный зонтик.

Когда часы пробили одиннадцать, я услышал шаги на песчаной дорожке, ведущей от вдовьего особняка, выглянул из своего укрытия и увидел авангард похоронной процессии — многочисленный отряд носильщиков, перьеносцев, [226]факельщиков и бородатых жезлоносцев, которые все были облачены в черное платье и под проливным дождем, уже промочившим наемное траурное убранство, выглядели даже более скорбно, чем требовали обязанности.

Через несколько мгновений показался катафалк под пышным балдахином из страусиных перьев, украшенный позолоченными изображениями черепов и херувимов, — внутри покоился гроб, накрытый темно-пурпурной тканью. За катафалком следовала вереница из шести или семи траурных карет. Потом я увидел доктора Даунта, вышедшего на церковное крыльцо вместе со своим викарием, мистером Тайди. Когда первая карета поравнялась с моим наблюдательным пунктом, я отчетливо увидел в окошке с поднятой шторой лорда Тансора — с суровым, мрачным лицом и крепко сжатыми губами. Еще я успел мельком заметить высокого бородатого мужчину, сидевшего по правую руку от него. Я не мог не узнать профиль своего врага.

Остальные кареты — все с опущенными шторами — медленно прокатили мимо по лужам. На широкой площадке перед кладбищенскими воротами экипажи остановились, чтобы высадить седоков, и к ним тотчас бросились слуги с зонтами, дабы проводить скорбящих под укрытие церковного портика. Когда последние вошли в здание, носильщики извлекли гроб из катафалка и прошествовали с ним к церкви по обсаженной деревьями дорожке. Лорд Тансор, со своей высоко вскинутой головой и устремленным вперед неподвижным взглядом воплощавший собой горделивую власть мира сего, коротким взмахом руки отстранил предложенный зонт и зашагал к церковному портику под проливным дождем. Но вот Даунт, вышедший из кареты следом за его светлостью, надменным жестом приказал тому же самому слуге выполнить для негоуслугу, от которой отказался его знатный покровитель.

Мисс Картерет ехала во втором экипаже, с миссис Даунт и еще двумя дамами — одну из них я вовсе не знал, а в другой предположил французскую гостью, мадемуазель Буиссон. Она была хрупкого телосложения и среднего роста, я заметил выбившуюся из-под шляпки прядь светлых волос, но лица толком не разглядел под темной вуалью. Выйдя из кареты, мисс Картерет взяла подругу под руку, прижалась к ней, и они медленно двинулись к церкви, а Джон Брайн шел позади, держа над ними зонт.