Смрт (рассказы)

У меня оказался только один стакан. Аскетический набор предметов первой необходимости австро-венгерского офицера, видимо, никогда не подразумевал хранение в келье более одного стакана. Там даже вешалка имела всего два крючка, и если ты повесил автомат, то на еще один крючок можешь повесить либо штаны, либо пиджак, либо пальто. Что до кормления, то было ясно: австро-венгерский офицер питался либо в военной кантине, либо в ресторанах под грохот канкана и оперетты «Марица».

(О мои милые Балканы! Как я вас люблю, и что я делаю в этой пресной, тонкогубой и ханжеской России?!) Славко поинтересовался у меня, где берут стаканы в офицерской казарме, если следует выпить. Я сказал, что, может быть, в туалете есть какие-то свободные стаканы, я их днем видел. Я попросил его только постараться избегнуть начальника полиции, не ходить в дальний конец коридора. Он ушел, было слышно его «бу-бу-бу-бу» и ответное «бу-бу-бу-бу» часового на лестничной площадке, затем женский низкий смех. Через некоторое время Славко вернулся с пустыми руками.

Мы не успели изругать его. Он сказал:

— Я встретил сестричку. Сейчас она все сделает.

Сестричка появилась немедля. С красным круглым подносом явилась солдатка. Я ее знал. Утром я видел их без головных уборов, порой даже с распущенными волосами. Сейчас дымчатые светлые волосы были подвернуты под сербскую пилотку с двумя хребтами… Я опознал ее как одну из утренних солдаток, приносивших мне «доручек».

— Славица! — представил солдатку Славко, пока она ставила поднос на стол.

На подносе было три стакана, открытая большая банка рыбных консервов, большая стопка белого хлеба и три груши старого урожая. Она скромно наклонила голову. И повернулась уходить. Славко удержал ее за руку.

— Вы, капитан, знакомы с ней, — сказал Славко. — А мы с ней как брат и сестра. Имена одинаковые, да и из одной местности мы. Сёла наши рядом.

— Садитесь, — сказал я, — Славица. Присаживайтесь.

Она что-то стала говорить быстро-быстро, обращаясь к Славко.

— Она ненадолго, — сказал Славко. — У нее кончается дежурство.

— Ненадолго, — согласился я. — Присаживайтесь.

Она села и сняла пилотку. Волосы хлынули вниз. Без пилотки это была здоровая полная девушка, которая раскраснелась и стеснялась. Совсем простая. В пилотке лицо выглядело тоньше.

Пытаясь представить эту ситуацию через 15 лет, я думаю, я на нее производил впечатление. Иностранный дьявол такой, хорват или немец по виду. Коротко стриженный, темные очки. Местные военные власти относились к иностранному дьяволу с большим пиететом. Особо относились. Шпион? Разведчик? Девушки и девочки — существа с огромным любопытством. Чужие, может, и не нравятся им, но волнуют. Девушек всегда волнуют чужие. И вот я был чужой. И она приходила раз через несколько дней по утрам приносить мне «доручек». Улыбалась как горничная. Чужие друг другу, мы улыбались. И так бы улыбались и улыбались, но вот случай послал человека, который знал ее и знал меня. Образовалась ситуация.

Когда среди мужчин присутствует девушка, они ведут себя иначе. Даже Йокич забыл о необходимости политкорректно поругивать хрватов и, застеснявшись, стал тем, кем он был, — молоденьким светлокожим солдатом, для солидности время от времени пытавшимся отращивать бороду, цветом ударяющую в рыжину. (Полковник Шкорич как-то поймал его в коридоре штаба. И отчитал за бороду, хотя в добровольческой армии Книнской Краiны ношение бород не запрещали. «Ты что, четник, солдат?» «Никак нет, полковник!» — испугался Йокич. «Тогда иди в подразделение к четникам со своей бородой!» — бросил Шкорич и удалился. Через час Йокич сбрил тогда бороду.) Теперь у него опять борода. Так вот, Йокич встал, уступая свое место на моей кровати солдатке, а сам сел на единственный мой табурет. Этой рокировкой он невольно посадил девушку рядом со мной, потому что я и Славко сидели на кровати. От девушки пахнуло мягкими и сладкими духами. Или это был запах шампуня? Горячей воды в казарме не было, но у солдаток всегда были чистые волосы.

— Она спрашивает, что мы празднуем, — сказал Славко.

— Ничего не празднуем. Просто пьем вино и получаем от этого удовольствие, — ответил я.

— Поскольку других удовольствий мы лишены, — добавил Славко.

— Каких лишены? — спросила девушка. Разговаривая со Славко, она должна была смотреть на меня, так как солдат сидел за мной. Спрашивающая об удовольствиях выглядела лукаво.

— Ну, например, женщин.

— Вокруг много солдат-девушек.

— Все равно вас много меньше, чем добровольцев-мужчин. На всех не хватает.

— Вы можете смотреть на нас сколько угодно. — Солдатка явно подсмеивалась над нами.

— У тебя есть парень? — спросил Славко.

— Не скажу, — сказала она.

— А Петру? Петру что, не твой парень?

— Был, — сказала она. — Уже нет… — Яркие губы, светло-серые глаза, чуть-чуть вздернутый нос. Лицо у нее было задорным, я бы сказал, насмешливо-вызывающим, хотя и простым.

— Ты непостоянная девушка, — отметил Славко. — Раз ты свободна, давай гулять со мной?