Смотрящий

Ильдар кивнул головой и медленно поднял её. Их глаза, в которых было лишь уважение друг к другу, встретились.

— Конечно. По-другому и быть не может. Даже, если не нужна будет помощь, просто заезжай погостить. На речку сходим, посидим, полялякаем, — он замолчал и через пару секунд, добавил, — спасибо, Лесник. Кстати, насчёт кассы лаборатории, в рюкзаке, в багажнике.

В этот момент открылась дверь операционной, и вышел «Айболит». Со свойственным ему рассудительным спокойствием и чёткостью в каждом своём слове, он сказал:

— Надо в областную больницу везти. Здесь мы сделали всё возможное. Требуемые препараты только там. Я позвонил, объяснил ситуацию, нас уже ждут. Времени немного. Карета во дворе, нужен водитель. Наш уже давно уволился.

— Я сяду за руль, — Башкир поднялся в полной готовности и вместе с доктором направился к машине скорой помощи.

Вскоре появился хирург и сказал, что ему надо два человека в помощь. Боцман лежал на каталке без сознания, подключенный к капельницам.

— Анестезия, — тихо ответил врач на вопросительный взгляд Лесника.

Я не знал, что делать и просто бессмысленно наблюдал за происходящим движением. Через пару минут в коридоре не было никого. Выйдя в холл, я через окно начал смотреть во внутренний двор, где аккуратно загружали Боцмана в белую карету с красной полосой, а Лесник, почувствовав мой взгляд, обернулся, посмотрел на меня и, показав пальцем, чтобы я оставался там, несмотря на раненую ногу, довольно уверенно пошёл назад в больницу. Он явно хотел мне что-то сказать. Его силуэт появился в другом конце коридора.

— Разведка, будь там, сейчас подойду, — и он исчез в двери центрального входа.

Снова послышалась его хромающая походка и вот мы уже стояли напротив друг друга. Он залез в карман и достал стопку купюр американского происхождения, перетянутую обычной резинкой для волос. Не считая, вытянул больше десятка банкнот и протянул мне:

— Одна просьба, сделаешь?

— Говори, что надо.

— Хирург, Петруха и Илья сейчас займутся перезахоронением Афганца. Я им сказал, новую могилу сделать на восточной стороне кладбища, напротив леса. Это деньги на памятник. Организуй его ближе к лету, я думаю, здесь хватит. Справишься?

— Сделаю. Что на камне написать?

— Вверху пусть нарисуют крест. Внизу — Алексей Строганов. И всё, никаких дат и портретов. Ну, может, пусть добавят панаму-афганку со звездой. Любил он её надевать. Как-то так, разведка.

— Сделаю, — повторил я.

— Вот и чудно, — он протянул мне руку и, вспомнив о моей травме, улыбнулся, хлопнув по левому плечу, — не забывай, я твой должник. Всех мастей тебе. Может, ещё увидимся, пути…, как говорится, сам знаешь. Кстати, я доктору сказал, сейчас тебя посмотрит.

— Угу, спасибо. И тебе удачи, Лесник.

Я смотрел в окно и видел, как он сел в машину скорой помощи, которая стояла в ожидании только его. Внутренний двор опустел, а через минуту и центральная стоянка.

Лучи восходящего солнца уже смело освещали безукоризненно чистое небо, недвусмысленно намекая, что сегодня будет хорошая погода и всё увереннее заглядывали в окна больницы. Только сейчас, когда наступила полная тишина, я осознал, что эта ночь, которая казалась нестерпимо долгой, закончилась. Ночь, которую никогда не забудешь. Ночь, в которую никогда не поверишь, не прожив её. И с приходом мысли о завершение моего приключения, адреналин окончательно покинул кровь, разрядив на полную боль в плече, которая начала охватывать всё тело. Небольшое истощение организма было хорошим подспорьем для этого процесса, и вскоре всё тело начало ныть, ощущая проникающий холод. Я присел на стул и видел, как мимо в белоснежном халате, напоминая маленькую красивую яхту, плывучей походкой прошла медсестра в операционную, а через пять минут появился доктор.

— Заждался, извини, надо было чуть передохнуть. Теперь, посмотрим тебя. Заходи, — он открыл дверь и пропустил вперёд.

Ощупав плечо, при этом, абсолютно не обращая никакого внимания на моё перекошенное лицо от боли, он спросил:

— А тебя кто?

— Росомаха, — шёпотом ответил я.

Хирург ухмыльнулся и с присущим всем докторам чёрным юморком, сделал нравоучение:

— Нечего по грибы ночью шастать. Аккуратней надо быть. Ложись на стол. С анестезией, надеюсь, осложнений нет, — в его руках появилась маска, и это было последнее, что я увидел, провалившись в беспамятство.

Когда сознание вернулось ко мне, я открыл глаза и был приятно удивлён, осмотревшись вокруг. Это была довольно просторная палата на одного человека, напоминающая скромный гостиничный номер. Часовая стрелка настенных часов подкрадывалась к цифре четыре, говоря, что я проспал целый день. Уставившись в потолок, и не зная, чем себя занять, провалялся в таком положение около получаса, ровным счётом не думая ни о чём. Затем поднялся с кровати, подошёл к плотно зашторенному окну и открыл его. Берёзка, стоявшая чуть в стороне, отбрасывала лёгкую тень от солнца, которое уже перебралось на запад небосвода, готовясь уйти за горизонт. Эта была крайняя палата в правом крыле первого этажа.