Смотри, какое небо! Закрытыми глазами

Это была первая ночь, проведенная с ним наедине, и она же перевернула всю мою жизнь. Мы не занимались сексом, нет. И даже не обнимались и не целовались, но между нами будто родилась новая Вселенная. Только для нас. Я влюбилась и он влюбился. Мы сразу это поняли. Я не знаю, в какой момент это произошло. И не знаю, как это произошло, и почему. Не было ничего особенного. Только бесконечная беседа. Мы просто говорили и слушали друг друга.

Мы съездили в соседний город, в который вывезли все казино из города А. Там они были выстроены вдоль трассы, и ночью, в свете аргона и неона можно было почувствовать себя в маленьком Лас-Вегасе. Потом мы заехали в бар выпить по чашке кофе, купили десерты и поехали в горы. Мы лежали и смотрели на застывшие звезды через панорамную крышу его машины, делились своими желаниями, а из колонок играла композиция Ludovico Einaudi – Una Mattina. Мы говорили так, словно делились новостями с очень старым, добрым другом – говорили обо всём, не стесняясь. Будто два сердца скучали друг по другу целую вечность и наконец-то встретились. Родным он мне показался тогда. Именно таким, кому можно доверить всё и сразу. Обычно это хорошо чувствуется в людях. Есть те, с которыми даже здороваться не хочется, а есть такие, которым хочется раскрыть всю свою душу, потому что чувствуешь доверие к человеку. Вот таким он был. И где-то в середине нашего ночного приключения я решила всё-таки узнать, свободен ли такой замечательный человек, или как всегда:

– А у тебя есть жена или девушка?

– Честно? У меня есть жена и сын.

Как всегда.

– Она знает, где ты сейчас?

– Ну, она знает, что моя работа подразумевает задержки допоздна, или даже до утра.

А она сейчас спит с ребёнком и, наверное, не догадывается, что он совсем не на работе. От этих его слов по мне пробежали мурашки, ведь у меня тоже есть мужчина, и он тоже иногда задерживается. Мне стало интересно, почему он не спешит домой к семье, ведь он уже не первый раз тратит своё время на нас, незнакомых людей. Мне было интересно, но не настолько, что бы грузить себя мыслями об этом.

Я тоже рассказала о своём молодом человеке. Но для нас разговор о наших любимых был похож на то, как если бы мы рассказывали, что в комоде храним чистые полотенца, а на кухне кушаем. Равнодушно. Так мы отнеслись тогда к нашим реалиям. Это невозможно объяснить, это нужно прочувствовать, чтобы понять. Словно наши души общались, они тянулись друг к другу, а всё другое было не важным. Он рассказал мне, что у него сейчас есть стартап по программному обеспечению, который обещает большие перспективы, и что ради этого проекта он и купил эти курсы, на которых и познакомился с другом Кристины пару недель назад, и что попутно работает в компьютерном клубе системным администратором.

У нас обоих оказались вторые половинки и стабильная жизнь. И это меня успокоило, вряд ли мы оба стали бы жертвовать нашим настоящим из-за мимолётной симпатии. И где-то в том моменте, когда он рассказывал про обсерваторию в горах, которую арендует другое государство, я на мгновение почувствовала его своим мужчиной. Лишь на секунду. И на этом я остановилась. Больше никакого очарования, иначе, к чему это может привести? Нужно остановиться. Но он был таким притягательным.

Когда солнце уже взошло, я попросила его привезти меня домой, а потом, если он сможет, попросила подвезти нас до вокзала. Костя подождал, пока мы соберём все вещи, и отвёз нас на вокзал. Мы с ним робко обнялись на платформе, и я зашла в вагон. Поезд тронулся, и у меня навернулись слёзы. Мне было невыносимо грустно. Столько событий произошло в наших жизнях, чтобы мы просто случайно встретились и познакомились однажды ночью. Чтобы мы просто наговорились, будто за тысячу лет. Чтобы мы просто почувствовали друг друга. Просто так. Без рук. Это магия. Это необъяснимо. Мы оба договорились написать друг другу маленькие прощальные письма. Потому что я думала, что мы больше не увидимся, и не будем общаться. Мне хотелось сохранить хоть капельку тех ощущений. Я не помню, что написала ему, но вот то, что он приготовил для меня:

Письмо, как ты просила, или «Всё то, что сказать не смог»