Смоляночка

Вовеки не пленюсь красавицей иной Ты ведай. Я тобой всегда прельщаться стану По смерть не пременюсь вовек жар будет мой Вовек я буду мыслью той доколе не увяну – Кто это сочинил? – спросила Полинька – Он, тот что владеет и шпагой и пистолетом, – лукаво улыбнувшись, ответила Даша.

– Ну кто? Дит муа!

– Пусть это будет Николя!

– Николай Павлович? – изумленно приподняв брови спросила Полинька.

– Почему обязательно Павлович? – передернула плечиками Дашутка, – пусть просто будет Николя! …

Мадмуазель Бежо учила не только французскому языку, но так же учила девочек и рукоделью. Вышивать гладью, делать подушки с рисунком девочки научились еще в прошлом-позапрошлом году. Всем своим родственникам на Рождество вышивку дарили-передарили.

А теперь мадмуазель Бежо показывала девочкам искусство вышивки по толстому полотну, как во Франции делаются настоящие гобелены.

– Мы можем теперь начать делать этот гобелен, а работу над ним закончат те девочки, что придут сюда учиться через десять лет, – на своём южно-французском картавила мадмуазель Бежо, – ведь настоящий гобелен делается много-много лет.

– И зачем нам это нужно? – пожав плечиками неслышно шепнула Полинька.

– Тихо, не то сейчас она нас в тёмную на колени поставит, – шикнула на подругу Даша.

– За основу рисунка нового гобелена мы примем иллюстрацию к роману испанского писателя Мигеля де Сервантеса Дон Кихот, – сказала мадмуазель Бежо, – иллюстрацию к тому месту в романе, где Дон Кихот из Ламанчи беседует с заколдованной ученой головой.

– С заколдованной ученой попой, – прошептала Полинька.

Даша не удержалась и прыснула.

– Что? – вскинулась мадмуазель Бежо, – это ты, маленькая смутьянка?

Бежо подошла к Даше и взяв ее за подбородок, приподняла ее лицо.

– Сегодня ты смеёшься над своей метрессой в классе, а завтра на площади ты будешь призывать отрубить голову своему монарху?

Дашу все еще сотрясал нервный смех.

Ей очень сильно представилась говорящая зачарованная попа среди стола, вокруг которого столпились рыцари и вельможи, которые с полною серьезностью задают этой заднице вопросы. А та им отвечает…

И вместо того, чтобы повиниться перед мадмуазель Бежо, Даша вдруг еще сильнее задрожала и наконец прыснула самым откровенным смехом.

– Вон из класса, – закричала мадмуазель Бежо, – два часа на коленях в темной комнате, нет. Три часа!

Елистрат – старый, переслуживший свои двадцать лет солдат из инвалидной команды, горестно вздохнув, закрыл за Дашей дверь. Закрыл и ключ повернул.

Ах, как страшно в тёмной комнате!

Тут паутина. Тут пауки.

И наверное, мыши.

А надо стоять на коленках. И все время кажется, что пауки и мыши подбираются к тебе. Лезут по подолу платья. Подбираются под подол.

Брррр!

Даша на всякий случай стала молиться:

Пресвятая владычица моя, Богородица, святыми Твоими и всесильными мольбами отжени от меня смиренной и окоянной рабы твоей уныние, неразумие, нерадение и вся скверныя лукавая и хульная помышления от окоянного моего сердца и от помраченного ума моего, и погаси пламень страстей моих, яко нища есмь и окаянна раба Твоя. И избави мя от многих лютых воспоминаний и предприятий, и от всех действ злых свободи мя. Яко благословенна еси от всех родов, и славится пречестное Имя Твое во веки веков…

Не успела Даша сказать "аминь", как ключ в дверях снова со стуком поворотился.

– Вот товарку тебе привел, чтоб не так страшно было, – сказал Елистрат.

Это была Полинька.

Подружки обнялись.

– А тебя за что? – спросила Даша.

– А я как тебя выгнали, тоже хохотать принялась, – сказала Полинька.

– И что теперь с нами будет? – спросила Даша.

– А ничего не будет, – ответила Полинька, – через час выпустят.

Но час этот тянулся чрезмерно долго.

Коленки резало.

И подъемы стоп затекали.

– Полинка, тьян, а если бы кто вдруг узнал, что ты или я невинности лишились, что бы с нами сделали, как ты думаешь?

– А кто нас невинности бы лишил? – переспросила Полинька.

– Это не важно, – нараспев сказала Даша, – важно что вот узнали бы, что ты или я уже с кем то махаемся, как ты думаешь, нас бы только в тёмную или куда подальше посадили?

– С Елистратом что ли махаемся? – недоуменно пожала плечиками Полинька.

– Дура что ли! Какая разница с кем – хоть с истопником Ерофеем, хоть с поручиком Ордынским из Семеновского полка, важно что с нами бы сделали?

– Нет, Дашутка, есть разница, – ответила Полинька, – если бы тебя истопник Ерофей девичества лишил, его бы под палки, да в каторгу. А тебя к папиньке в деревню, или в монастырь. А случись тебе с наследником махаться, так тебя бы сразу до окончания прямиком ко двору фрейлиной Его Величества…

– А если обрюхатил? – спросила Даша. – то сразу за какого-нибудь корнета или прапорщика замуж и с ним в его именьице в отставку, – подытожила умная Полинька.

– Ой, хочу обрюхатиться от наследника! – воскликнула Даша.

– И я тоже готова, – сказала Полинька.

И подруги обнявшись принялись мечтать о том, как он примется их трогать и там и тут. И как потом даст потрогать свой…

А вечером Полинька переписала себе в альбом:

Зрел ли ты, певец Тиисский

Как в лугу весной бычка

Пляшут девушки российски

Под свирелью пастушка?